О проблеме доверия и недоверия я уже писал. И не один раз. И здесь в том числе. Но различные жизненные или социальные обстоятельства все время подбрасывают в эту достаточно болезненную тему все новые свежие дровишки.
Многие изумляются тому действительно загадочному обстоятельству, что так называемый «глубинный народ», с готовностью верящий в подлинность самых невероятных галлюцинаций кремлевских шаманов (особенно когда эти галлюцинации проходят по ведомству «внешнеполитических»), совершенно не верят разнокалиберному начальству, призывающему его уколоться вакциной от ковида.
В то, что Америка с утра до вечера лелеет заветную мечту захватить и поработить матушку Россию, они с легкостью верят. И даже в силу индивидуальных логических способностей и образовательного потенциала воспроизводят это в частных или коллективных беседах за вечерним пивком с соседом по даче — или в кресле у педикюрши. А в то, что прививка существенно снижает опасность заболеть или даже помереть от вредоносной заразы, они не верят и даже панически этого боятся.
На этот счет могут быть разные предположения.
Одно из них не слишком лестно для упомянутого «глубинного народа» и его коллективного интеллектуально-нравственного потенциала. То есть можно предположить, что они верят только тому, чего на самом деле не существует. Верят только сказке. А неуютной реальности — не очень.
В «Обломове» у Гончарова есть такое поразительно точное наблюдение: «И поныне русский человек среди окружающей его строгой, лишенной вымысла действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины, и долго, может быть, еще не отрешиться ему от этой веры».
И там же: «Нянька или предание так искусно избегали в рассказе всего, что существует на самом деле, что воображение и ум, проникшись вымыслом, оставались уже у него в рабстве до старости».
Носители мифологического сознания охотно верят тем, кто кормит их сказками, но при этом не доверяют им.
Парадокс вроде бы. Но нет, все правильно: вера — явление во многом мистическое, во многом иррациональное. Как и любовь. И как ненависть. А доверие базируется на коллективном или персональном опыте, на искусстве убеждения.
Мифологическое сознание отличается от современного прежде всего тем, что носители этого типа сознания в своих умственных построениях или историософских пассажах безрассудно и безоглядно игнорируют такую логическую и риторическую категорию, как доказательства.
Чтобы далеко не ходить за примерами, вспомним эпатажное, на грани безумия, заявление российского президента на пресс-конференции в Женеве. Там он на голубом глазу сообщил граду и миру о том, что сторонники «этого господина, которого вы вот только что назвали», не только призывали к массовым беспорядкам, но и инструктировали неустойчивую молодежь на предмет изготовления и последующей эксплуатации «коктейлей Молотова».
«Где хоть одно доказательство, которое подтверждало бы эти серьезные, в общем-то, обвинения?» — не может не спросить носитель современного типа сознания, наделенного совершенно неуместными с точки зрения нынешней российской реальности, рудиментарными представленями о том, что законы если и не существуют, то они по крайней мере должны были бы существовать.
И будет, между прочим, глубоко неправ. Потому что главная проблема в этом контексте — это не проблема содержания того или иного высказывания, а это проблема того предполагаемого адресата, в сторону которого это все и направлено.
Предположить, что сказанное рассчитано на аудиторию современного мира, то есть, в общем-то, на нас с вами — это значит признать полную и опасную для окружающих невменяемость говорящего, безусловно в таком случае нуждающегося в серьезном и всестороннем обследовании со стороны соответствующих специалистов. Причем речь идет не о политологах, журналистах и имиджмейкерах, а о специалистах в совершенно других областях.
Но будем все же надеяться на лучшее. В том смысле, что когда нам предоставляется не слишком комфортабельный выбор между опасным маньяком и вагонным шулером, мы вынуждены предпочесть второго.
И в таком случае нам не остается ничего, кроме предположения, что адресатами такого рода высказываний являются представители упомянутого мифологического типа сознания, каковых представителей в нашей вечно запаздывающей стране имеется очень даже внушительное количество, по крайней мере вполне достаточное для электоральных потребностей высокого начальства.
И тогда все встает на свои места и отпадает всякая нужда задавать дурацкие вопросы про какие-то там «доказательства».
Доказательством, причем абсолютно неопровержимым, в данном контексте служит то обстоятельство, что этот заведомый для любого нормального человека собачий бред произносит не кто-то там вообще, а Тот-Кто-Надо.
Если Он это сказал, то это так и есть. А иначе, — ну сами подумайте, — зачем бы он стал это говорить. Логично? А то нет!
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.