Уральские таможенники, поймавшие на почте «наркодилершу», которая пришла туда за посылкой с антидепрессантом, вместе с этой посылкой вскрыли сразу множество проблем российского здравоохранения — от ущербности регулирующего обращение лекарств законодательства до полного равнодушия бюрократической системы к нуждам людей, вынужденных заниматься самолечением, покупая лекарства в сети или за границей.
«В особо крупном размере»
Накануне майских праздников стало известно о возбуждении уголовного дела против жительницы Екатеринбурга Дарьи Беляевой, страдающей шизотипическим расстройством. Ее обвиняют по двум статьям: незаконное приобретение наркотиков (ч. 2, ст. 228 УК РФ) и контрабанда наркотиков (ч. 3, ст. 229.1 УК РФ). Девушка заказала антидепрессант «Элонтрил» с активным веществом бупропион на сайте Euromedex, где можно приобрести оригинальные европейские лекарства. До этого она принимала выписанные ей в психоневрологическом диспансере препараты, влияющие на серотонин, но ее состояние все равно ухудшалось. Прочитав в интернете, что это может быть связано со сбоем дофаминовых рецепторов и проконсультировавшись с врачом, Дарья решила попробовать лекарство, которое могло устранить этот сбой.
Теперь ей грозит от 10 до 20 лет тюрьмы: в упаковке пришедшего посылкой из Польши антидепрессанта экспертно-криминалистическая служба таможенного управления нашла вещество, которое «используют наркозависимые для стимуляции адренергической системы». По мнению экспертов ведомства, бупропион — это производное эфедрона, который запрещен на территории России. А вес таблеток (10,69 г) — позволяет говорить о контрабанде наркотиков «в особо крупном размере».
Как рассказала «МБХ медиа» адвокат девушки Ирина Ручко, в настоящий момент Дарья находится под подпиской о невыезде в статусе подозреваемой, обвинение ей пока не предъявлено. Следователь вынес постановление о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы. «Состояние Дарьи оставляет желать лучшего, к сожалению, — рассказала адвокат. — Она страдает шизотипическим расстройством личности, часто находится в депрессии, состоянии хронической усталости. В связи с уголовным преследованием состояние ухудшилось: Дарья сильно переживает, почти ничего не ест, спит по 12 часов в сутки и не высыпается. Кроме того, она напугана перспективой нахождения в психиатрическом стационаре в течение месяца».
На официальный запрос адвоката производитель препарата сообщил, что показанием к применению бупропиона являются депрессивные состояния и никотиновая зависимость, при применении препарата наркотическое опьянение отсутствует, информации о запрете продажи препарата не поступало, а не продается он в РФ по причине прекращения регистрации препарата по инициативе производителя из коммерческих соображений.
Действительно, сам бупропион не указан ни в одном из четырех списков веществ, ограниченных к обороту в России. А «Элонтрил» до 2016 года был зарегистрирован в российском «Государственном реестре лекарственных средств», и психиатры официально назначали его тысячам пациентов, включая детей с СДВГ (синдром дефицита внимания с гиперактивностью). Лицензию на препарат отозвала сама фирма-производитель, ушедшая с российского рынка. Однако в антинаркотическом законодательстве есть понятие «производные наркотических средств», то есть созданные путем изменения химической формулы новые вещества, которые могут считаться наркотиками — если их таковыми сочтет эксперт.
Я спросила полковника милиции в отставке, адвоката Евгения Черноусова, можно ли обвинить больную девушку в контрабанде наркотиков. Ответ — нельзя даже формально, поскольку лекарственные средства не могут быть признаны производными наркотиков. Не является контрабандой даже перемещение наркотических препаратов, если они используются в медицинских целях. И таможня задержала ее не за это, а за организацию ввоза незарегистрированного препарата на территорию страны без соответствующих документов — правонарушение, которое наказывается административным штрафом. Уголовное дело на пустом месте возбудили уже следователи МВД, «получившие возможность отличиться и улучшить отчетность по борьбе с наркотиками, не приложив никаких усилий», — отмечает адвокат. Что в условиях неопределенности отечественного антинаркотического законодательства случается нередко.
Лишенные перспектив
Такие прецеденты сильно бьют по находящимся и без того в уязвимом положении людям — пациентам с хроническими психическими и соматическими расстройствами, считает известный столичный нарколог Яков Маршак. По его словам, распространенность полиморфизмов, которые вызывают сбой дофаминовых рецепторов, достаточно велика. Медленный синтез собственного дофамина приводит к тому, что человек все время находится в подавленном состоянии, то есть, в депрессии. «Есть разные причины депрессии, но если установлено нарушение этого механизма, то, конечно, пациенту показан именно бупропион, — объяснил «МБХ медиа» Маршак. — И запрещать его — значит жестоко наказывать людей, которым нужно это лекарство».
Огульные запреты всего, что можно считать сильнодействующими веществами, лишают перспектив на излечение в числе прочих и людей, страдающих зависимостями, считает эксперт. Так, с декабря прошлого года в России запрещен мощный регулятор настроения «Ибогин» — оказывающий нейрофизиологическое действие препарат растительного происхождения, который «помогает человеку встать на путь трезвости». А тот же бупропион за рубежом применяется при лечении зависимости от психоактивных веществ и никотиновой зависимости, так как уменьшает синдром отмены.
Хотя что там какие-то алкоголики, когда бездушная государственная машина не видит даже сотен тысяч аллергиков и астматиков, нуждающихся в снимающем отеки псевдоэфедрине. В некоторых странах Европы препараты от аллергии, содержащие псевдоэфедрин в качестве вспомогательного вещества, можно купить даже без рецепта. Но в России псевдоэфедрин входит в Список IV «Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в РФ», как один из прекурсоров, поскольку может применяться для приготовления в кустарных условиях наркотика метамфетамина.
Таблетки из Испании
Ольга К. покупала содержащие псевдоэфедрин антигистаминные таблетки в Испании. Такие препараты используются не часто, так как острая фаза аллергии длится недолго, и для снятия приступа достаточно нескольких таблеток. Поэтому провезти их не очень сложно, объясняет Ольга. В последний раз лекарство для Ольги привезла ее подруга, положившая несколько пластинок с таблетками без упаковки в косметичку. Сделать это официально она не могла: требовался рецепт на ее имя, выписанный испанским врачом. Российский врач прописать и даже рекомендовать препараты с псевдоэфедрином не может. Но когда Ольга рассказала своему аллергологу о том, что собирается купить такие таблетки, он это одобрил.
Девушка страдает аллергией около 10 лет, старается держать ее под контролем, но удается это не всегда. «В прошлом году мне стало плохо в поле, во время проведения файер-шоу на фестивале, где я работала в составе команды организаторов, — рассказала Ольга «МБХ медиа». — И, начав задыхаться, я поняла, что не взяла с собой таблетки. Я о них просто забыла, потому что в последние несколько лет не попадала в такую ситуацию». По словам Ольги, она «понимала, что идет под статью», но, тем не менее, попросила ребят из команды найти ей дилеров или сам псевдоэфедрин, пообещав не задавать лишних вопросов. К счастью, на фестивале нашелся такой же аллергик, который не забыл захватить с собой таблетки. Приехавшая позже «Скорая» ожидаемо не смогла предложить ничего, кроме гормона преднизолона.
«Все боятся потерять работу»
Подобные лекарства часто «ходят по кругу»: пациенты общаются между собой, делятся таблетками друг с другом. По мнению правоохранителей, это незаконный оборот лекарственных средств, чреватый порой серьезными последствиями. Так, прошлым летом чуть не отправилась за решетку мать больного ДЦП и эпилепсией малыша Екатерина Коннова, решившая продать через интернет остаток купленного за границей незарегистрированного препарата диазепам в виде микроклизм. Покупателями оказались сотрудники правоохранительных органов, усмотревшие в ее действиях признаки преступления по статье 228.1 УК (незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов).
Благодаря поднявшемуся в обществе шуму информация о деле Конновой дошла до Кремля и Главное следственное управление ГУ МВД России отменило возбужденное в ее отношении уголовное дело. Однако сама проблема, которая чуть не привела мать тяжелобольного ребенка за решетку, никуда не делась. По словам Екатерины, положение таких семей лишь ухудшается, а из-за закручивания гаек приобрести лекарства становится невозможно даже подпольно. «Сейчас мы вынуждены постоянно находиться с ребенком в больнице, где ему делают капельницы, — рассказала Коннова «МБХ медиа» спустя год после той истории. — На пике скандала министр здравоохранения обещала обеспечить нас необходимыми препаратами, которые можно было бы принимать дома. Но официальный путь не работает».
Официальный путь заключается в том, что консилиум врачей федерального медучреждения назначает пациенту незарегистрированное лекарство, в котором он нуждается «по жизненным показаниям». Затем это заключение вместе с запросом из регионального органа здравоохранения, заявлением и документами пациента поступает в федеральный Минздрав, который должен дать разрешение на ввоз препарата. Благотворительный фонд «Дом с маяком» даже передал в Минздрав большой список лекарств для паллиативных детей. Но на деле это не работает: «Никто ничего не пишет, все боятся потерять работу», — говорит Коннова.
«Серая» таможня
Чаще всего россияне везут из-за рубежа незарегистрированные в нашей стране антибиотики, качественные расходники для медицинского оборудования, различные тренажеры и даже гипоаллергенный пластырь для крепления внутривенных катетеров (и это не блажь, а жизненная необходимость для больных, нуждающихся в постоянном венозном доступе).
Те, у кого нет возможности выезжать за рубеж, обращаются к посредникам. Перевозят лекарства через границу профессиональные контрабандисты, основной поток идет через Калининград — именно там находится крупнейшая российская «серая таможня». «Мы заказывали антибиотик «Калистин», — рассказала мама больного ребенка Инна Т. — Система давно отработана: оплачиваешь сам препарат и доставку из Польши до Калининграда, откуда забираешь посылку сам или тебе отправляют ее по почте. Осенью у нас была большая коллективная закупка на всю страну БАДов, курс доллара прыгал, мы несколько раз доплачивали, была большая задержка по срокам, но выяснить что-то было невозможно, ведь все делалось незаконно».
Иногда заказанные через международные интернет-аптеки препараты приходят в обычные аптеки, которые указал пациент, но, выдавая их, фармацевты фактически нарушают закон. А если при этом формула иностранного препарата частично совпадет с формулой какого-нибудь наркотика, обвинить в его контрабанде можно будет и заказавшего таблетки человека, и фармацевта.
Балансируют на грани и врачи таких пациентов. По словам Инны, существует три модели общения в такой ситуации. В первой врач, доверяя пациенту, может неофициально рекомендовать нужное ему лекарство, во второй пациент, самостоятельно узнавший о препарате, спрашивает мнение врача, и тот честно ему отвечает. И наконец, совсем нередки ситуации, когда медики, зная о том, чем можно помочь пациенту, не признаются в этом ни при каких обстоятельствах. Что неудивительно, за последние годы органы наркоконтроля так запугали медиков, что многие боятся связываться даже с совершенно легальными препаратами и в тех ситуациях, когда применять их следует по жизненным показаниям.
Фантастический закон
Такая ситуация не изменится, пока не изменится действующее законодательство, считает президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский: «На сегодняшний день у нас по-прежнему малодоступны даже обезболивающие препараты. Потому что в реальности у врачей нет ответственности за отказ в необходимом пациенту лекарстве, зато есть ответственность за распространение наркотиков. И больной человек вынужден на свой страх и риск покупать препараты бог знает откуда, за большие деньги, да еще и с риском попасть под уголовную ответственность».
По закону «наркодилерше» из Екатеринбурга следовало обратиться в свою поликлинику, врачебная комиссия которой была обязана назначить необходимый ей по жизненным показаниям препарат, а государство — этот препарат закупить. «Конечно, людям хорошо известно, как работает эта система, поэтому они и ищут обходные пути, — говорит эксперт. — Но хотя это выглядит чем-то из области фантастики, именно так должно быть по действующему порядку, причем, совершенно неважно, содержит препарат наркотическое вещество или нет».
По мнению Саверского, если сейчас девушка обратится в суд, то он, скорее всего, примет ее сторону. Недавно в том же Екатеринбурге родители тяжелобольных детей выиграли суд у областного Минздрава, отказывающегося закупать дорогостоящие лекарства на том основании, что они не зарегистрированы. Причем организовывать незамедлительную закупку суд обязал минздрав Свердловской области, а оплачивать лекарства — Минздрав РФ.
Теоретически врач имеет право выписывать любой препарат, который признан эффективным и безопасным лекарственным средством, соглашается заведующий кафедрой медицинской психологии Казанского государственного медуниверситета, директор Института исследований проблем психического здоровья Владимир Менделевич. И, более того, если такого препарата нет в стране, то доктор обязан найти его за ее пределами. «Ни один антидепрессант не внесен в список запрещенных, — уточняет Менделевич. — А то, что таможенный эксперт нашел там производное эфедрона, напоминает времена, когда запрещали марганцовку, потому что из нее якобы можно было получить наркотические вещества. Но мы же говорим про легальные лекарственные средства, а не про какие-то вещества, которые можно из них извлечь».
Впрочем, это не относится к препаратам, попадающим в списки запрещенных. «Можно, конечно, обсуждать, почему что-то за рубежом применяется, а у нас нет. Но законы следует соблюдать. И я в своей психиатрической практике не могу выписать то, что запрещено к лекарственному обороту в РФ, даже если на Западе это используется для лечения», — говорит Менделевич.
Со справкой через границу
Что не может сделать российский доктор, то может сделать его зарубежный коллега. А внесенные два с половиной года назад изменения в «Правила ввоза лекарственных средств для медицинского применения на территорию РФ» позволяют провезти через границу лекарство для личного потребления при наличии документов, подтверждающих его назначение. Даже если в России оно входит в список наркотических веществ, как, например, использующиеся для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) в США и Европе амфетамины.
Страдающая с детства СДВГ тяжелой степени Марина Д. (имя изменено) такой возможностью пользуется постоянно. «Мои препараты в России входят в список наркотических веществ, и поэтому не будут зарегистрированы никогда, — считает Марина. — Плюс к этому они жестко контролируются в любой стране мира. Например, “Риталин” не продается в аптеке, я покупаю его за границей по паспорту в государственном госпитале, который еще и выдает бумагу о происхождении препарата».
Перед возвращением на родину Марина берет у своего психиатра справку с диагнозом, перечнем и количеством прописанных ей препаратов. И, прилетев в Москву, проходит по «красному коридору», сообщив, что хочет задекларировать наркосодержащие препараты. «Конечно, в первый раз коленки у меня немножко тряслись. Слишком много я общалась с людьми, которые боятся открыто везти свои лекарства. А некоторые даже не едут в Россию из-за того, что им нужно постоянно принимать такие препараты. Но все прошло быстро и безболезненно. Таможенник лишь сверил выписанное в рецепте количество упаковок с тем, что было у меня в рюкзаке», — рассказала Марина «МБХ медиа».
Через некоторое время Марина планирует снова полететь в Европу к своему психиатру. Просить кого-то из знакомых привезти ей лекарство она не хочет: «Зачем я буду нарушать закон, который совершенно четко говорит, что человек может провезти лекарство только для личного потребления». Но понятно, что россиян, имеющих возможность наблюдаться у врачей в Европе и привозить оттуда незарегистрированные в стране лекарства, немного.
В Минздраве все спокойны
В Минздраве никакой проблемы не видят. Ранее пресс-служба ведомства сообщала, что «Минздрав России продолжает выдавать разрешения на ввоз незарегистрированных лекарственных препаратов в пятидневный срок в случае соответствующего решения врачебной комиссии. Средний срок рассмотрения документов министерством составляет в таких случаях не более трех дней. При этом ввоз лекарственных препаратов для личного использования по рецепту врача осуществляется без дополнительных ограничений».
При этом Минздрав выступает против системного разрешения для применения незарегистрированных «лекарственных препаратов, форм и дозировок в стране и ищет подходы для других способов расширения линейки лекарств». Об этом на парламентских слушаниях в Госдуме, посвященных законопроекту о паллиативной помощи в феврале этого года сообщила министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова, уточнив, что это нанесет «существенный вред юрисдикции РФ в плане организации обращения лекарственных препаратов». Позиция ведомства состоит в том, что на территории страны не должно быть оборота препаратов, в качестве и безопасности которых оно не уверено.
По мнению Саверского, если существует потребность в каком-то препарате, то именно государство должно принять меры к тому, чтобы этот препарат был зарегистрирован, либо вообще поменять условия обращения лекарственных средств. «Единственное, что имеет значение — показано это лекарство человеку или нет. Установив, что зарегистрировать препарат имеют право только фармпроизводители и их представители, государство переложило проблемы своего регулирования на граждан. И никто из них не застрахован от абсурдного обвинения — существующий сегодня правовой хаос позволяет совершенно по-разному реагировать на одну и ту же ситуацию», — говорит эксперт.
Действительно, сегодня в нашей стране статей (и административных, и уголовных) для больных, пытающихся достать жизненно необходимое лекарство, предостаточно. В зависимости от позиции следствия ввоз незарегистрированного препарата из-за рубежа уже может рассматриваться и как медицинская деятельность без лицензии, и как нарушение требований безопасности для жизни и здоровья потребителя, поскольку в России этот препарат не легитимен.
Не решает проблемы и действующий порядок ввоза, в безукоризненности которого так уверен Минздрав. Даже если благодаря настойчивости родственников пациента удастся получить разрешение на ввоз, у многих ли людей в нашей стране есть возможность ездить за ним за рубеж, да еще и получать рецепт у местных врачей (а это значит, вести к ним тяжелобольного человека)? При этом ответственности за ухудшение здоровья и даже гибель пациента, который годами может ждать регистрации действительно нужного ему препарата, никто в нашей стране не несет. И это, наверное, главная причина, по которой государство не торопится повернуться лицом к своим обездоленным гражданам.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.