В Правозащитном центре «Мемориал» презентовали новую информацию о пытках в секретной тюрьме в Чечне по так называемому «делу 27» — 27 исчезнувших жителей республики, которых, по данным правозащитников, похитили, пытали и расстреляли силовики. На пресс-конференции представили показания фигуранта отдельного уголовного дела Абдул-Халима Абдулмежидова, который заявил о пытках и рассказал, кого из списка 27 убитых видел в секретной тюрьме. Но в ходе проверки по заявлению Абдулмежидова его даже не опросили.
Предыстория
В ночь с 17 на 18 декабря 2016 года в Грозном произошли боестолкновения: группа неизвестных молодых людей напала на сотрудников патрульно-пограничной службы с целью завладеть оружием. Была проведена контртеррористическая операция, всех нападавших убили. После чего в республике прошли задержания.
В апреле 2017 года Елена Милашина получила список из 27 человек, задержанных в ходе этих полицейских рейдов. Все эти люди содержались в одном месте — в полке патрульно-постовой службы полиции имени Героя России Ахмат-Хаджи Кадырова (ППСП им. А. Кадырова). По данным журналистки, в ночь с 25 на 26 января их во внесудебном порядке казнили — расстреляли. Милашина начала расследование и отправила полученную информацию в Следственный комитет. Одновременно по части списка уже работали правозащитники ПЦ «Мемориал». В июле 2017 года, когда реакции следственных органов так и не последовало, «Новая газета» выпустила статью «Это была казнь», в которой изложили имевшиеся на тот момент факты, включая список убитых. «Мемориал» подтвердил личность шести убитых из списка. Родственники заявляли о пропаже в МВД, СК и уполномоченному по правам человека в Чеченской республике. Журналисты и правозащитники приняли решение о совместном общественном расследовании «дела 27». Со стороны «Мемориала» активное участие в нем принимал руководитель грозненского отделения «Мемориала» Оюб Титиев. В марте 2018 года Главное следственное управление СК РФ по Северо-Кавказскому федеральному округу вынесло отказ в возбуждении уголовного дела по факту похищения и убийства 27 человек. Тогда их родственники стали заявителями правозащитного центра.
Председатель совета ПЦ «Мемориал» Олег Орлов рассказал о проверке ГСУ СК по СКФО, проведенной с 18 апреля 2017 года по 9 февраля 2018 года. Все материалы проверки содержались в 27 томах.
«Мы выцарапали эти материалы. Это было 27 томов, которые, казалось бы, должны были показать большую и серьезную работу Следственного комитета. В результате длительного изучения 27 томов мы пришли к выводу, что они не содержит результаты реальной проверки. Они содержат результаты саботажа проверки».
В качестве примера «саботажа» Орлов приводит официальную версию, по которой 27 человек никто не убивал, из них 22 на самом деле не были задержаны, а убежали воевать в Сирию в составе террористической организации. К этому выводу следствие пришло на основании свидетельств двух задержанных, а сейчас осужденных, за террористические преступления. Орлов говорит, что за время проверки следствие даже не запросило биллинг мобильных телефонов якобы уехавших воевать в Сирию пропавших.
По официальной версии, один из 27, Сайдрамзан Абдулкеримов, никем не задерживался, а умер сам от сердечного приступа дома. Когда уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова приехала в Чечню, ей показали могилу, родственников и свидетельство о смерти. Москалькова пришла к выводу, что «Новая газета» и правозащитники говорят неправду. Тело Абдулкеримова — единственное передали родным, потому что его родственники работают в правоохранительных органах, говорит Орлов.
Согласно документам, Абдулкеримову стало плохо, ему вызвали не скорую, а главврача местной поликлиники, тот констатировал остановку сердца, причины не были установлены, вскрытие не провели, свидетельство о смерти выдали через неделю, а тело похоронили в соседнем селе.
«Все было сделано с абсолютным нарушением всех норм по установлению смерти человека и выдаче документов. Татьяну Москалькову и следствие это не удивило. Для нас очевидно, что никакого врача не было, а справка была написана задним числом».
В материалах проверки — документы служебной проверки МВД, по которым 22 человека уехали воевать в Сирию. Справка была написана 6 июня 2017 года, уголовные дела возбудили 7 июля, в розыск объявили только 18 августа.
В ходе проверки провели осмотр расположения ППСП № 2 им. А. Кадырова: были основания, что задержанных держали в полку и здесь же убили. Следователь не осмотрел два помещения, в которых находится подвал, где, по свидетельским показаниям, держали задержанных.
«Проверки были проведены поверхностно, направлены на сокрытие реальных фактов. Мы написали жалобы, обратились в суд. Суд первой инстанции отказал, суд второй в марте 2019 года тоже отказал. Отказ мотивировали тем, что «следователь оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся доказательств». На человеческом языке это означает: “Идите вы лесом с вашими доводами”».
Олег Орлов сообщил, что ПЦ «Мемориал» совместно с «Правовой инициативой» и «Новой газетой» к осени подадут жалобы в ЕСПЧ. 23 июля 2019 года «Новая» опубликовала новое расследование Елены Милашиной по «делу 27».
Свидетельства Абдулмежидова и фигурантов «дела 14»
«Когда нам отказали мы пошли другим путем. 11 сентября 2018 года в Верховном суде Чечни был вынесен приговор по делу 14 человек. Все были признаны виновными в хранении оружия и участии в НВФ. Все эти люди находятся в этой таблице и задержаны в январе 2017 года, — рассказывает журналистка. — Они наши свидетели, потому что с ними содержали 27 человек, которые, как утверждалось, никогда не были задержаны. Этим 14 очень юным мальчикам дали почти 10 лет колонии строго режима. Их родственники и они сами очень долго молчали, потому что под пытками их заставили признаться в том, чего не совершали. Им обещали небольшие сроки, с которыми они были готовы мириться, но им дали 10 лет. Тогда они поняли, что терять нечего, и их родственники обратились к нам».
Сложность была в том, что опросить 14 человек — большая работа, к тому же в Чечне почти не осталось адвокатов, готовых к давлению со стороны следователей. Правозащитники привлекли пять адвокатов из других регионов. Первым в дело вошел Александр Караваев.
На конференции адвокат Караваев рассказал о деле Абдул-Халима Абдулмежидова, который в ноябре 2018 года получил 8 лет и 4 месяца строгого режима по отдельному уголовному делу. Сейчас он находится в СИЗО №1 Грозного.
«В материалах уголовного дела никаких доказательств вины Абдулмежидова просто не было. Я говорю даже не с точки зрения адвоката, а с позиции стороннего наблюдателя, доказательства в деле нулевые», — говорит Караваев.
Абдулмежидова задержали в марте 2017 года. Как утверждает адвокат, с января 2017 года его подзащитный находился в так называемой секретной тюрьме — в подвале ППСП № 2.
«До задержания он был абсолютно здоровым человеком. Там его не просто били и истязали, его пытали током, на его теле остались ожоги. Ему несколько раз вызывали скорую. Честно говоря, Абдулмежидов выжил чудом. Его опознают как лицо, находившееся в подвалах, большее количество лиц, в частности все 14 обвиняемых по другому делу были готовы дать показания о том, где он находился, каким пыткам он подвергался».
Кроме 14 осужденных, защита ходатайствовала о допросе начальника ППСП № 2, но Верховный суд Чеченской республики не допросил этих людей. Вместо этого в мае 2019 года суд отправил процессуальные документы в Следственный комитет.
«В июне мы получили ответ, датированный 2 апреля. За это время невозможно было допросить свидетелей и провести необходимые следственные действия. Телефон Абдулмежидова был выключен с 15 января 2017 года, что свидетельствует о том, что нашего подзащитного лишили свободы, — рассказывает адвокат. — Когда Абдулмежидова задержали, при нем были личные вещи, документы и карта “Сбербанка России”. В период содержания в пыточной тюрьме с его карты сняли 17 тысяч рублей в банкомате на территории ППСП № 2. В любой отдел полиции Чечни попасть невозможно. Даже адвокату. Это особо охраняемый объект. На его территории есть банкомат. Защита просила предоставить видеозаписи банкомата. СК, прокуратура и Верховный суд республики не истребовала эти данные».
Как говорит адвокат, полицейские занимались не только пытками, но и разбоем. Автомобиль Абдулмежидова, Lada Priora, сотрудники полиции забрали себе. Следственные органы, когда дело было уже не в их производстве, обратились в Шалинский районный суд для этапирования Абдулмежидова в Шалинский отдел полиции, куда привезли нотариуса Хасиева для составления доверенности на распоряжение автомобилем, рассказывает Караваев. Подпись из Абдул-Халима «выбили» сотрудники. При этом следователь на тот момент не мог ходатайствовать об этапировании, так как Абдулмежидов был уже подсудимым. Но федеральный судья Хумигов, который участвовал также в «деле 14», удовлетворил ходатайство.
«Приобретатели в том числе — сотрудники полиции Шалинского района. Руководит всем этим лично начальник по Шалинскому району Дени Джабраилов, — говорит Караваев. — Одновременно следствие угрожает адвокату, что ему подкинут наркотики, взорвут его автомобиль».
Абдулмежидов дал подробные показания о том, кто из 27 человек находился с ним в секретной тюрьме, кто их бил, в каких камерах они сидели. Одного очень верующего задержанного он хорошо запомнил. Им давали два куска хлеба и два стакана чего-то, похожего на чай. Он запомнил этого человека, потому что он разносил хлеб, тот ему говорил: “Отдай один или сразу два куска тому, кому это нужно больше, я потерплю”».
Несмотря на показания Абдулмежидова и доводы защиты, Верховный суд Чечни оставил его приговор без изменений. В частности адвокаты сообщали, что федеральный судья Хумигов причастен к массовым нарушениям прав человека, а именно Абдулмежидова. Более того защита приложила запись разговора судьи и одного из адвокатов: Хумигов говорил, что ничего не мог поделать и что его попросил председатель Шалинского городского суда, а сам Хумигов «не давал разрешения истязать».
«Получается, в Чечне у нас не полиция, а вербовочный пункт боевиков»
Межрегиональная общественная организация «Комитет против пыток» проводила проверку по показаниям Абдул-Халима Абдулмежидова по части пыток. Председатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин рассказал о доказательствах, которые они обнаружили.
«Во всех регионах России у нас есть десятки сотрудников полиции, которые были привлечены к ответственности, несмотря на саботаж со стороны СК. В Чечне посаженных ментов, назовем вещи своими именам, у нас нет, — говорит Каляпин. — Несмотря на то, что мы прилагаем гораздо большие и часто экстраординарные усилия, результатов они не дают. Мы можем констатировать даже не смерть законности и правоохранительной деятельности в Чечне, а степень глубокого разложения и того, и другого».
Каляпин рассказал, что Абдулмежидов работал санитаром в психдиспансере, опрошенные коллеги дали письменные объяснения, которые направлены в СК. По их словам, к больнице приехали «люди в форме», Абдул-Халима задержали, он исчез.
«Это не просто отдел полиции, это пункт патрульно-постовой службы. По закону, на территории ППСП не может быть никаких камер. Тем не менее Абдулмежидов рисует подробную схему и называет фамилии тех, кто там содержался, — говорит Каляпин. — Деньги с карты сняли четырьмя порциями. Следственному комитету будет достаточно сложно объяснить, каким образом не задержанный, по их версии, человек оказался на территории ППСП и как произошла продажа автомобиля. Как утверждает Абдулмежидов он подписывал доверенность в наручниках. В ней осталась пустой строка “кому”».
Следственный комитет тем не менее не видел не только преступления, но и ничего подозрительного в перечисленных фактах, говорит правозащитник. Было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
«Мы много раз видели, как следователи в Чечне при явных фактах, указывающих на похищения и пытки, не видят ничего подозрительного. Это делается по одной схеме. Если материалы совсем абсурдные, их отправляют на многочисленные проверки. Это может продолжаться годами, нас до сих пор не ознакомили с материалами проверки, — говорит Каляпин. — С 2010 года в Чечне мы видели одну и ту же картину: органы говорят, что человек просто исчез, когда мы находим свидетелей задержания и объективные доказательства, что он находился на территории правоохранительных органов, версия всегда одна и та же — “После задержания мы его отпустили, он уехал к боевикам”. Получается, в Чечне у нас не полиция, а какой-то вербовочный пункт боевиков».
Александр Немов защищает Магомеда Мусаева и Салаха Алиева из «дела 14». Оба сообщали, что их задержали возле дома 9 января на глазах родственников, а не 25 марта 2017 года, как утверждается в материалах уголовного дела. После задержания их увезли в отделение полиции по Курчалоевскому району
В этот же день Мусаева и Алиева увезли в ППСП № 2, где они находились более месяца, рассказывает адвокат. К ним применялись пытки, угрозы применения насилия, в том числе сексуального. 12 февраля 2017 года их перевели в Учалуйский отдел полиции, где продолжилось давление, чтобы они соглашались на открытые следственные действия. Алиева вывезли на окраину села Цаци-Юрт, где у него из левого кармана якобы изъяли гранату с запалом в черном пакете. 14 февраля с Мусаевым провели те же действия и изъяли то же самое. Понятые в суде дали показания, что они никогда не допрашивались во время предварительного следствия, двух других понятых никто не вызывал в суд.
«Алиев и Мусаев подробно описывают помещения, в которых их содержали, что говорит о том, что люди не могли не находиться в подвалах ППСП № 2. На суде по “делу 14” были многочисленные родственники, которые были готовы дать показания о том, что мои подзащитные были задержаны не в марте, а в январе. Но их так и не допросил ни суд, ни Следственный комитет».
В подвалах находилось огромное количество людей, пересказывает показания подзащитных адвокат Немов. Проверка по пыткам и незаконному похищению людей остановилась, потому что Следственный комитет и суды ссылаются на апелляционное определение судебной коллегии, которая ссылается на отказы в возбуждении уголовного дела.
Адвокат Александр Караваев объясняет, что всех 14 осужденных объединяет, что все они были задержаны в начале января 2017 года, всех примерно в один период официально задерживали и выбирали меру пресечения — в марте 2017 года. По версии обвинения, оперативники встретили их в разных районах Курчалойского района республики с 10 по 12 февраля, и у всех при себе были запрещенные предметы.
«В Чеченской республике, которая заявляет о себе как о самом безопасном месте, 10-12 февраля ходили до зубов вооруженные люди, которых после изъятия гранат просто отпускают. Потом, по той же порочной лживой версии обвинения, в марте их все-таки задерживают и избирают меру пресечения, — говорит Караваев. — Все они не знакомы между собой. Все находились в ППСП № 2 и Курчалоевском ОВД. Все они говорят примерно одно и то же о хлебе, воде и пытках. На вопрос, где они, сотрудники им говорили: “Ты попал в чеченский ад”. Проверка их заявлений это не просто саботаж, а круговая порука».
Следователь СК по Чеченской республике Абдулхаджиев привлек к оперативному сопровождению оперативников Курчалоевского ОВД, которые, по мнению защиты, пытали задержанных в ППСП №2. Начальник МВД по Шалинскому району Дени Джабраилов и начальник полка Иасханов приезжали к родственникам, свидетелям похищения 14 фигурнатов и давили на них.
«Вместо того, чтобы отреагировать, Верховный суд закрыл на все глаза. 14 человек даже не опросили, — говорит адвокат. — Всех их осудил господин Хумигов, который несет ответственность за пытки Абдулмежидова».
Что нам говорит «дело 27»?
Председатель совета ПЦ «Мемориал» Олег Орлов считает, что убийство 27 человек — результат «истерики» Рамзана Кадырова.
«Наверняка есть люди, которые действуют в вооруженном подполье. Но в Чеченской республике нет ни одного случая, когда человека задерживали по подозрению в террористической деятельности и не пытали. Доказательствам полученным под пыткам нельзя верить, — говорит Орлов. — Почему одних расстреляли, а других нет, моя догадка, что это была истерика лично Рамзана Кадырова. Он повторял: “Мы самая спокойная республика, у нас нет вооруженных формирований”. И тут выясняется, что есть. И дальше была истерическая реакция: казни и фабрикация уголовных дел, таковы мои выводы».
Журналистка «Новой газеты» Елена Милашина объясняет произошедшее безнаказанностью и неприспособленностью к борьбе с новым терроризмом.
«В чеченской полиции работают люди, которые не способны противостоять террористическим образованиям нового толка. Они приспособлены к физически ощутимой борьбе. Люди привыкли к уничтожению».
Что объединяет задержанных, точно сказать нельзя, объясняет руководитель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин.
«Правоохранительная система в России устроена одинаково. Судьбу людей определяют правоохранительные органы в соответствии со своей служебной деятельностью. Они, конечно, стараются задерживать виновных. Но фальсификация дел стала нормой. Это не значит что наркотики и запрещенные средства подкидывают невиновным. Стараются виновным. Но по делу Голунова мы видим, что выходит не всегда. Принципиально нового на Северном Кавказе нет. Масштаб другой».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.