Темная и светлая стороны Минска. Репортаж Романа Попкова

У нынешнего Минска две стороны.

Светлая сторона – мирные уличные акции. Белые платья минчанок, белые рубашки с национальным орнаментом, белые цветы, ленты. Лозунги на плакатах: «Стоп насилие!», «Правда сильнее пуль». Национальный белорусский флаг, ставший знаменем сопротивления – белый, с красной полосой – тоже словно бы наполнен светом.

Темная сторона – проявляет себя по-разному.

Еще в ночь на 13 августа в городе был милицейский террор. Останавливали машины, вытаскивали водителей, обыскивали. Не дай бог вызвать малейшее подозрение – камера изолятора тогда гарантирована.  Мы шли той ночью по городу. На Немиге молодой парень, просто идущий нам навстречу говорит: «Ребята, аккуратнее, там, в Верхнем городе, фашисты стоят». Ну и не нужно уточнять, кто в Минске 2020 года фашисты, это и так понятно.

А в ночь на 14 августа подразделения войск и ОМОНа из города исчезли. И начали выходить из этих треклятых изоляторов люди.

Сперва, еще до начала массового освобождения задержанных, у изолятора на улице Окрестина был мой коллега Саша Скрыльников. Рассказывает мне об увиденном. Показывает отснятое видео. Это зло уже даже кажется нереалистичным, это кинематографический уровень зла. Родственники задержанных толпятся возле изолятора, пытаются узнать хоть что-то. Вот освобождают парня. Женщины обступают его, показывают с экранов телефонов фото других узников, называют фамилии. Парень изможден. Вглядывается в фотографии. По большей части никого на этих фото он не узнает – людей в камерах слишком много. В изолятор заезжает автобус с ОМОНом. Окна корпусов хоть и за забором, но совсем близко от толпы родственников. И вскоре из этих окон раздаются крики. Женщины плачут, скандируют: «Держитесь, держитесь». Саша говорит, что увиденное было одним из самых сильных потрясений для него.

Ночью 14 августа, когда власти начали выпускать десятки узников, я сам мчусь к изолятору. Водитель пойманной «с руки» машины, узнав, куда я еду, везет бесплатно. На Окрестина, в темноте, толпы людей. Родственники и просто горожане, приехавшие поддержать, помочь. Хаоса нет – слаженно работают волонтеры. Мгновенно возникли гражданские структуры взаимопомощи. Четкое разделение труда. Отдельно координируют водителей, приехавших развозить бесплатно освобожденных по домам. Таких водителей-добровольцев очень много: обочины дорог заставлены караванами ждущих своей очереди машин. Девушки в белых футболках с красными крестами занимаются оказанием медпомощи. Медпомощь требуется даже не освобожденным – тех из них, кто сильно избит, увозит скорая. Помощь часто нужна родственникам. Пожилая женщина не может найти сына, теряет силы, оседает на землю в слезах. «Красные кресты» окружают ее, в воздухе терпкий запах корвалола.

Повсюду штабеля бутылок с питьевой водой, едой. Воду и еду привозят вновь и вновь.

Освобождающиеся в разном состоянии. Мужчина средних лет с неловкой улыбкой рассказывает, что обращались с ним в изоляторе «не очень». Омоновцы скрутили его возле дома, когда пошел в продуктовый магазин.

Еще один человек был освобожден днем ранее, но вернулся, чтобы волонтерить. Рассказывает мне про «коридор позора», который устраивали приехавшие в изолятор омоновцы. «Коридор позора» – это такое профилактическое избиение, когда они лупят шеренгой. Спрашивают: «Будешь ходить на улицы? Ты будешь ходить на улицы?» – и бьют.

Каждый раз, когда открывается дверь и выходит очередной освобожденный, многие собравшиеся начинают хлопать в ладоши. Волонтеры шипят: «Не хлопайте, их там бьют за это. Бьют, если слышат, что на улице хлопают».

Если днем протестующие на улицах города видят проезжающую милицейскую машину, они ее освистывают. Тут, на Окрестина, ночью, когда микроавтобус МВД въезжает в ворота изолятора, толпа провожает его гробовым молчанием.

Запуган ли Минск уличным террором, продолжавшимся с 9 по 12 августа? Думаю, что нет. Конечно, в Минске страшно, в Белоруссии страшно. Не бояться тут – значит быть совсем сумасшедшим. Но при этом нельзя сказать, что страх победил белорусов. От всей той дикости, которую творили силовики на протяжении последних дней, можно оцепенеть, впасть в отчаяние. Но оцепенения нет, отчаяния нет. Яростное восстание, бушевавшее 9-10 августа, закончилось, но уличное движение сопротивления продолжается, становится тотальным.

Важно понимать, что белорусы, начавшие защищаться от нападения карательных отрядов 9 августа, завоевали нынешнее право свободно ходить толпами по городу. Власть поняла, что идти по пути эскалации – делать хуже себе. Допускаю, что это понимание пришло к ней ненадолго. Но сейчас, днем 14 августа, когда я пишу эти строки, Минск пока свободен от силовиков. Режим впервые за 26 лет своего существования попятился, сдал назад.

У белорусов есть это понимание маленькой победы. Промежуточной, сугубо тактической, но важной. Вынужденно показав героизм, люди показывают теперь одновременно и нежелание насилия, и готовность мирно бороться дальше.

Очень многое изменилось на уровне мироощущения. Исчезли оковы скепсиса, неверия. «Тихая страна», «тихий, терпеливый народ» – откровенно говоря, такое восприятие Белоруссии и белорусов было у многих из нас. Да чего уж там, многие белорусы еще недавно видели себя и свою страну именно так.

Район у станции метро «Пушкинская», место гибели Александра Тарайковского, стал духовным центром сопротивления. Протесты идут и в других местах – на центральном Проспекте Независимости, в спальных районах. Но центр силы – «Пушкинская». Стихийно возник мемориал с горами цветов и лампадами. Парень с девушкой пишут на тротуаре мелом «Не забудем, не простим».

Вечером у «Пушкинской» тысячи людей, гул машин. «Господи, какой кайф, наконец-то мы проснулись. 26 лет ведь мы спали» – говорит интеллигентный мужчина в очках. Прямо у входа в метро наклеены на стенах рисунки от руки, стихи. Именно здесь я увидел наконец вживую сторонника Лукашенко. Небрежно одетый дед с диковатой ухмылкой пробирается к этой стене со стихами и рисунками, срывает один из листков. Его отталкивают, приклеивают листочек обратно. С ужасом думаю, что было бы, сорви он такой листочек на мемориале Небесной сотни в Киеве в 2014 году. Этого деда там разорвали бы мгновенно на куски. Но белорусы – очень добрые, очень мирные люди. Просто оттолкнули.