В интернете появились фотографии Вячеслава Цеповяза из «Банды Цапков», который сидит в колонии строгого режима за участие в убийстве 12 человек в Кущевской в 2010 году. На снимках он жарит шашлыки, ест раков и разговаривает по мобильному. Бизнесмен Алексей Козлов, который провел в заключении четыре года по обвинению в мошенничестве и написал об этом книгу «Бутырка», рассказал нам, кто и каким образом устраивает себе в колониях и изоляторах хорошую жизнь.
О коммерции в колониях можно написать книгу. То, что мы видели на фотографиях Цеповяза — не принято в каждом месте, но это достаточно общая вещь. Это исключительно коррупционная составляющая, которая достигается путем оплаты. Есть и такие люди, которым ничего не сделают, даже если они дадут деньги. За ними сохраняется контроль Федеральной службы безопасности, и сотрудники учреждения боятся, что сотрудники ФСБ пресекут коррупцию. Но если органы теряют интерес к человеку, при наличии ресурсов люди могут жить достаточно вольготно. Это проистекает не только в колониях, но и в следственных изоляторах. Там можно купить и запрещенную еду в супермаркетах, и мобильные телефоны.
Вы наверняка знаете дело братьев Магомедовых — их поместили в жесткие условия, даже жестче, чем были у Михаила Ходорковского. Их отправили в Лефортово из-за боязни, потому что они известны своими неформальными связями. Их изолировали, чтобы они точно ничего не смогли купить. Даже в ситуации московских изоляторов, где, казалось, все контролирующие органы рядом, очень процветает коммерция. Многие знают про вип-камеры в «Матросской тишине», об этом с помпой писали, но там много лет так. И когда я был в Бутырской тюрьме в 2008-2009 годах, начальник изолятора предлагал нашей камере из трех человек за 500 тысяч рублей в месяц почти все: и телефоны, и музыку, и любые передачи. Когда мы отказывались, пытались качать права, у нас начались проблемы. Они понимали, что с нас можно взять.
Коммерция была всегда, просто сейчас она немного поменяла формы. В колониях около 30% людей сидят за употребление наркотиков. И в колониях употреблять значительно проще, чем на свободе. Этим занимаются сотрудники, ты можешь это абсолютно безнаказанно купить. И это глупо: человек не лечится от своей зависимости, а наоборот ее усугубляет. Это большой бизнес, который не связан с наличием икры или алкоголя.
Я много где сидел — и в Тамбовской области, и в Иваново – могу сказать, что в колониях все абсолютно понятно. Элементарный пример: приезжает осужденный по статье «мошенничество в особо крупном размере». Не очень молодой, не очень спортивный. Понятно, что у него есть какие-то деньги. Его как правило кладут на верхнюю полку, чтобы ему было тяжело. И начинают разговор: мол, свободных мест нет, и за пять тысяч рублей мы найдем тебе место внизу. Человек смотрит, думает и соглашается. Какие-то бытовые вещи: очень выгодно продают мобильные телефоны. Сотрудник продает телефон, потом его забирают и продают в другой барак. Вот такой круговорот. И телефоны работают, и можно действовать, если деньги кончаются. В женских колониях сложнее, там условия гораздо хуже.
В Ивановской колонии можно было за какие-то деньги брать алкоголь. Не просто брагу, которую везде гонят, а именно алкоголь в заводской упаковке. Особенным признаком крутости была «родная», стеклянная бутылка виски, а не перелитая в баклажку от «пепси-колы». Понятно, что ее пронесли прямо перед глазами.
У зэков все зависит от учреждения — понятно, что есть «красные» колонии, но и там такое тоже возможно. Я был в пересыльной тюрьме в «Белом лебеде», это колония для пожизненно осужденных. Понятно, что там режим, «красная» зона. Ты ничего не можешь купить за деньги, но если ты работаешь на администрацию, у тебя есть все. Им это дают за то, что они выполняют функции ФСИН, фактически работают надсмотрщиками. Избивают заключенного, он говорит, что это сотрудники ФСИН, но они его и пальцем не тронули! Понятно, что за это избивающим дается компенсация. Но это моральный выбор.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.