После завершившегося в 2018 году Чемпионата мира по футболу российскую столицу захлестнула волна трафикинга — новой работорговли. Сотни женщин из Африки остались в Москве на правах невольниц, которых принуждают к проституции. «МБХ медиа» рассказывает, как устроено современное российское рабство и почему государство не спешит помогать рабыням XXI века.
Аманда (имя изменено), харизматичная крупная темнокожая дама, не выпуская годовалого младенца из рук, поправляет медицинскую маску, которую тот ежеминутно норовит сорвать, хватаясь за резинки и край синей складчатой ткани.
За спиной белая доска: синим маркером тут выведены через запятую слова: «офтальмолог», «ЛОР», «стоматолог» — в каждом обозначены ударения. В этом классе волонтеры Комитета «Гражданское содействие» обучают мигрантов русскому, тема последнего урока — «В поликлинике». Впрочем, Аманда предпочитает разговаривать по-французски, русский язык за годы, проведенные в России, она так и не освоила, ее шестилетняя дочь изъясняется гораздо лучше. Пока мама беседует с корреспондентом, девочку просят побегать по коридору: история, которую собирается рассказать женщина, не для детских ушей.
Аманда родом из Конго, сейчас ей около тридцати, до 21 она вместе с родителями жила в Киншасе, но в 2012 отец и мать погибли во время беспорядков. Девушка была вынуждена перебраться к подруге матери. Ее муж изнасиловал Аманду и та оказалась на улице: хозяйка ей не поверила.
«Если ты заканчиваешь университет, найти работу реально, но я очень мало училась, окончила лишь начальную школу и среднее профессиональное образование на парикмахера. Так что единственное, что оказалось мне доступно — заплетать косички на большом рынке, — рассказывает она. — Ты сидишь просто на земле у входа и предлагаешь свои услуги.
«Денег, которые я получала, было недостаточно, чтобы снять даже угол, только на самую простую пищу».
Так что жить пришлось на улице».
Ежегодно в Конго на улице оказываются тысячи людей, многие живут без крова по 10 или 15 лет, благо климат позволяет. Тут же они рожают и растят своих детей.
На площадях столиц самых бедных центрально-африканских стран нередко можно найти импровизированные тряпичные городки: за цветными тентами на матрасах спят те, кто по той или иной причине оказался без дома. Каждый такой городок — небольшое сообщество со своими строгими правилами и иерархией.
«Одному на улице в Конго не выжить, так что, если ты оказался там, то тебе так или иначе придется прибиться к одному из сообществ», — объясняет Аманда. Вступлению в сообщество как правило предшествует обряд инициации, обычно он заключается в избиениях и унижениях новичка старшими членами группы. «Я была домашняя девочка, не уличная, так что меня били особенно жестко», — констатирует женщина.
В 2013 году местные власти предприняли против бродяг серию рейдов, чтобы зачистить улицы Киншасы, в ходе них многие из бездомных оказались убиты, остальным пришлось скрываться. Примерно в эти же дни на рынке к Аманде подошел незнакомый мужчина и предложил помощь: он сказал, что может найти ей работу уборщицы в Марокко, деньги на билет будущие начальники дадут в долг, «а с первых зарплат вернешь». Так Аманда и еще четыре женщины решились на побег.
Дорога в «рай»
«Сперва мы должны были перебраться из Киншасы, столицы Демократической республики Конго, в соседний Браззавиль. Это столица уже другого государства так называемой «Республики Конго», но отделяет эти два города лишь река», — рассказывает она.
Государственную границу женщины пересекли нелегально, в пирогах, ночью, чтобы не засек патруль. Уже в Браззавиле сообщница рекрутера, встречавшая мигранток на берегу, раздала им поддельные паспорта на другие имена.
«О том, что мы будем заниматься проституцией и попали в рабство, мы узнали лишь по прибытии в Марокко. В аэропорте нас встретили люди, которые посадили всех четверых в синюю машину, и отобрав поддельные документы, повезли в неизвестном направлении. В итоге мы оказались в некоем доме с охраной у дверей», — рассказывает Аманда.
Девушек разместили в квартире на окраине Рабата, столицы Марокко: «Это был очень оживленный район с магазинчиками и весьма приличными двух-трехэтажными домами».
«Как мы поняли потом, для той женщины, что нас привезла сюда, доставлять рабынь в Рабат было работой, она получала за вербовку и переправку людей неплохие деньги. В квартире мы жили как в тюрьме. В одной из комнат, самой большой, расположился офис и приемная, в трех остальных жили девушки, по четыре в каждой. Тут же нам приходилось обслуживать клиентов», — говорит она.
Бежать из борделя не представлялось возможным: секс-рабынь постоянно охраняли, кроме того, деньги, уплаченные клиентами, узницам никогда не давали на руки, а без них побег в незнакомой стране грозил обернуться еще большими неприятностями.
«Мы работали бесплатно, за еду, обслуживали от четырех до шести клиентов за сутки. И арабов, и европейцев, но по большей части туристов и бизнесменов из Центральной Африки», — тяжело подбирает слова Аманда. Выбраться из ловушки ей помог случай.
«В один из дней ко мне в комнату зашел постоянный клиент, я просто лежала на кровати и плакала, не в силах встать. Когда он спросил меня, что случилось, я рассказала ему всю свою историю. Он настоял, чтобы у нас все равно был секс, хочу я того или нет, но после пообещал, что поможет мне сбежать. «Я отправлю тебя туда, где ты будешь жить как в раю»».
Случайная свобода
Раем оказалась Россия, а мужчина-клиент — предпринимателем из Гвинеи по имени Диало Мусса, якобы имевшем в России брата. Он упросил владельца притона, чтобы тот отпустил женщину с ним погулять (пленниц месяцами не выпускали из дома): «А через некоторое время он купил мне билет в Россию по поддельным документам на имя Диало Мамаду Салио». С ними Аманда и пересекла границу. Денег ее благодетель взамен не попросил.
Уже более шести лет женщина живет в Москве, уже в российской столице у нее родилась старшая дочь, скорее всего от одного из марокканских клиентов (во время побега она еще не знала о беременности) и сын (от одного из «русских» конголезцев — в Москве большая африканская диаспора).
На летние месяцы Аманда уезжает в Анапу плести косички туристам. Этих денег обычно хватает на то, чтобы оплатить аренду комнаты, в которой она живет с детьми и подругами, и элементарную еду в течение года.
Сотрудницы Фонда «Безопасный дом», в свое время работавшего с кейсом Аманды, видят историю с ее освобождением не так безоблачно: «Гвинейский благодетель скорее всего сам пытался перепродать девушку, просто в аэропорту ее по каким-то причинам новые хозяева потеряли и вовремя не успели забрать», — убеждены они.
Трафикинг или «торговлю людьми» международное законодательство определяет как осуществляемые в целях эксплуатации вербовку, перевозку, передачу и насильственное удержание людей путем угроз, применения силы или других форм принуждения. По факту речь идет о «современном рабстве».
За обтекаемым эвфемизмом «эксплуатация» прячутся проституция, принудительный труд, вовлечение в попрошайничество — в первую очередь детей — и даже «изъятие органов и тканей». Это тысячи нелегальных борделей и тысячи агентов, рекрутеров, пособников и бенефициаров торговли «живым товаром».
В докладе UNODC (Управление ООН по наркотикам и преступности) за 2018 год констатируется неуклонный рост преступлений этого типа по всему миру, жертвами работорговцев ежегодно становятся миллионы человек. Впрочем, официальная российская статистика за тот же год говорит о выявлении в нашей стране лишь 19 пострадавших (эти цифры цитирует Доклад Государственного департамента США о торговле людьми) и 14 случаях наказания за преступления, предусмотренные соответствующей статьей российского Уголовного кодекса.
По всей видимости, приводимые цифры — лишь вершина айсберга.
Платный сыр
Схема, по которой в Российскую Федерацию попадают сотни рабынь, до деталей совпадает с той, по какой Аманда попала в Марокко. Как признаются трудовые мигрантки из Африки, с которыми нам удалось побеседовать, во многих африканских странах существует целая нелегальная индустрия по переброске живой силы в Европу, а Россия считается там именно европейской державой, западной страной, причем весьма богатой и привлекательной.
Фонд «Альтернатива», занимающийся помощью жертвам трафикинга, со ссылкой на посольство Нигерии дает такую неофициальную цифру: в Россию из этой страны въезжает в месяц около 300 человек, большинство из них женщины. И по оценкам правозащитников только из них порядка 10% сталкиваются впоследствии с сексуальной эксплуатацией.
Типичная афера выглядит так: вербовщик обещает жертве на новом месте работу и жилье, за что просит предоплату на покупку билета и оформление документов. Но как только девушка прибывает в Россию, агент «растворяется». В аэропорту ее никто не встречает, а телефон вербовщика, исчезнувшего со всеми деньгами, перестает отвечать.
(Не) ниндзя с разрешением на убийство: как движение «Альтернатива» спасает рабынь на Ближнем Востоке
В России 700 тысяч человек находятся в...
«Многие оказываются без гроша в кармане, в чужой стране, не зная ни одного слова на местном языке. Деньги, которые они заплатили перед отъездом, по африканским меркам могут быть огромными: до четырех тысяч долларов, это больше годового дохода не самой бедной семьи. Единственный выход в этой ситуации — найти прямо в аэропорту хоть кого-то чернокожего (вдруг окажется земляком?) объяснить ему свое положение и, может быть, он окажется хорошим человеком, возьмет тебя к себе в комнату на постой и поможет найти какой-то источник дохода, вроде раздачи рекламных листовок или того же плетения косичек».
Поскольку денег на обратную дорогу у таких женщин нет, а рабочая виза быстро истекает, большинство остается в стране нелегалками. Часть из них уже на месте вовлекается в сферу сексуальных услуг.
Бывает и по-другому: когда в руки работорговцев попадают самые необеспеченные девушки, вроде Аманды, с них предоплаты за билет и документы не требуют. Но заранее выставляют счет за хлопоты посредника: порядка 30-40 тысяч долларов.
Русский сувенир
«Как калькулируются такие астрономические суммы, женщинам никто не объясняет, билет и документы в реальности не стоят таких денег. Но девушки соглашаются, поскольку рассчитывают быстро его отработать на новой родине», — объясняет координатор программ Фонда «Безопасный дом» Вероника Антимоник. По ее словам, будущим жертвам говорят, что они будут получать по 2-4 тысячи евро в месяц.
«Долг и запугивание — самые распространенные способы контроля за жертвой. Девушке объясняют, что торговцы знают, где живет ее семья на родине, и если она не отработает долг, то проблемы начнутся у них. А также, что никто из правоохранителей не будет ей помогать. Ни дома, ни в России», — уточняет она.
Типичный случай: девушка по имени Дестини приехала в Россию из Нигерии. Там она жила с матерью, братьями и многочисленными сестрами в трущобах, пока не узнала о возможности отправиться на работу в другую страну. Знакомая женщина сказала Дестини, что в России будет Чемпионат мира по футболу и предложила ей работу в сувенирной лавке в Москве, продавать африканские сувениры иностранным болельщикам.
Билеты и документы будущий работодатель оформил сам, все так же в долг, но до сувениров дело не дошло, уже в аэропорту Дестини встретила группа незнакомых мужчин, запихнула в автомобиль и доставила на московскую квартиру, где девушку изнасиловали и поставили перед фактом, что теперь она должна вернуть деньги за визу и билет — тридцать пять тысяч евро — а раз у нее нет таких денег, «отработать».
В сексуальной эксплуатации несчастная девушка провела один год и три месяца. Пока в один из дней рабовладельцы не доставили ее пьяному клиенту, который, оставшись с нею наедине, по неизвестной причине впал в ярость, схватил Дестини, поволок ее к окну и выбросил с четвертого этажа.
Прохожие, ставшие случайными свидетелями инцидента, вызвали скорую. В больнице женщине диагностировали множественные переломы ног и челюсти, а также оказали необходимую медицинскую помощь.
«Главная причина процветания трафикинга — это спрос на секс с африканскими женщинами со стороны белых мужчин, — говорит Вероника Антимоник, участвовавшая в оказании помощи Дестини. — В России такой спрос тоже велик, а стало быть, женщин из Центральной Африки везут и сюда.
«Российские клиенты обращаются с африканками особенно жестоко».
У них почему-то есть некое представление, что именно с такими девушкам можно делать все что им вздумается, при желании избить, покалечить, только потому что они черные».
Футбольная волна
О том, что на время московского Чемпионата мира по футболу 2018 года пришелся самый крупный всплеск трафикинга в России, говорят практически все эксперты, к которым мы обратились за комментарием.
«В России тогда количество данных девушек увеличилось в разы, потому что власти на время чемпионата фактически отменили визы, для проезда нужен был только Fan-ID, — рассказывает Олег Мельников, руководитель фонда «Альтернатива», еще одной российской организации, работающей с жертвами работорговли в Москве. — По нашим данным из России в 2018 году, после окончания мундиаля, не выехало более трех тысяч женщин, и мы говорим только о тех, кто с высокой вероятностью попал в сексуальную эксплуатацию».
По словам Антимоник среди источников трафикинга традиционно значатся многие африканские страны южнее Сахары: Гана, Камерун, Конго и даже относительно благополучная Кения. Но главным поставщиком «живого товара» остается Нигерия. С нею полностью согласен Мельников: «Главный экспортер секс-рабынь в современном мире это именно Нигерия. Девушки оттуда поступают не только в нашу страну, но в невероятных количествах и в Южную Европу, и в Америку».
По его словам, порой жертв работорговли можно вычислить уже при въезде в страну. В большинстве случаев на них оформляются поддельные документы с ограниченным набором редких для этой страны имен. «По факту это не имена девушек. Мы считаем, что таким образом работорговцы определяют, чья это “собственность”, кому девушка принадлежит, в случае побега и обращения девушки к диаспоре или в посольство. То есть имя в поддельном паспорте это по факту ярлык рабовладельца».
С распространением этнических преступных группировок из Нигерии и проникновением их в Россию, трафик невольниц пошел и в нашу страну. Всего за год организации Мельникова удается освободить до 150 девушек, но процент уголовных дел, которые по результатам операций удается завести, редко бывает выше шести в год.
Истории рабов и рабовладельцев редко попадают в СМИ. Задержание гражданки Нигерии Гифт Имаюсей и гражданина Российской Федерации нигерийского происхождения Джулиуса Дэвида — исключение. Более года назад «Альтернативе» при помощи полиции удалась поймать банду, отвестветвенную чуть ли не за 80% трафика нигерийских женщин во время чемпионата.
«Доказательства мы собирали около двух месяцев, в итоге вышли на работорговцев и попытались узнать “цену” девушки, которая обратилась к нам за помощью, — говорит он. — С нас сперва потребовали 50 000 долларов, но потом мы сбили цену до тех же 40 000».
«На вопрос “что мы можем с нею сделать?” ответили: “все что угодно”. — А если убьем? — Это ваше дело, — ответили. — Нас это не волнует».
Сейчас оба злоумышленника находятся в тюрьме, а суды рассматривают их дела в апелляционных инстанциях, перед тем как вынести окончательный вердикт. Из курьезных на первый взгляд подробностей: в качестве одного из средств запугивания преступники использовали Вуду, грозили рабыням страшными проклятиями, если они захотят сбежать.
Контакты «Альтернативы» и волонтеров «Безопасного дома» девушки находят по сарафанному радио. Время от времени обращаются к правозащитникам и бывшие клиенты, шокированные услышанными от девушек историями: «Многие из них до последнего момента находятся в заблуждении, что женщины работают добровольно. А когда понимают, какого преступления они становятся соучастниками, начинают искать способы помочь и выходят на наш сайт,— говорит Мельников. — Буквально два дня назад к нам обратился клиент, мы сейчас ждем его возвращения в Москву, чтобы он вызвал еще раз эту девушку, на месте ее встретит психолог, пообщается и дальше мы будем решать, как действовать».
В России женщины, столкнувшиеся с сексуальной эксплуатацией, редко принимают клиентов в тех же квартирах, в которых сами живут. Чаще для встреч используются дешевые гостиницы, либо девушки и вовсе приезжают к клиенту домой. Отчасти это упрощает процедуру их освобождения — работорговцы сами доставляют свою жертву к правозащитникам. Если волонтерам приходится самостоятельно наведываться в логово преступников, и «Альтернатива», и «Безопасный дом» прибегают к помощи правоохранительных органов. «Если речь идет о насильственном удержании, то, как правило, мы звоним в полицию. Они охотно участвуют в освобождении, но вот в части заведения уголовных дел — отказывают», — признается Вероника Антимоник.
Политика, которой нет
Вопрос упирается не столько в нежелание полицейских, сколько в особенности российского законодательства. «Полиции не хватает правовой базы для работы с такими случаями»,— объясняет «МБХ медиа» консультант ОБСЕ и эксперт по противодействию торговле людьми Вера Грачева.
«В большинстве развитых стран существуют профильные законы по предотвращению торговли людьми и законы о гарантиях прав жертв такой торговли. У нас же такого закона нет, кроме двух статей Уголовного кодекса: 127.1 (Торговля людьми) и 127.2 (Использование рабского труда), но они очень плохо прописаны, — объясняет она. — Они не позволяют квалифицировать все случаи торговли людьми, которые по сути являются этим преступлением. Значительная часть из них попадает под статьи о вовлечении в противоправную деятельность, в проституцию, о нелегальной миграции, использовании фальшивых документов, всего это около 20 статей УК, которые в случае правильной квалификации могли бы регистрировать преступления, связанные с торговлей людьми. В итоге официальная статистика оказывается смехотворной. В год у нас расследуется около 30 уголовных дел такого типа. И в итоге проблема кажется людям наверху маргинальной.
«Реальную цифру преступлений, связанных с торговлей людьми, вам никто не назовет».
Статистики тут нет, есть оценочные суждения, которые базируются на количестве людей, находящихся в уязвимом положении», — объясняет эксперт. И напоминает, что в России нелегально проживает два миллиона иностранных граждан.
По мнению Грачевой, в России может быть порядка 400 000 жертв, столкнувшихся с проявлениями современного рабства в той или иной форме: с принудительным трудом, долговой кабалой и сексуальной эксплуатацией.
Грачева подчеркивает, что торговля людьми — тяжкое преступление против личности, и чтобы покончить с трафикингом стране нужна внятная государственная политика с приоритетом интересов жертвы, а ее нет. И специально оговаривает: сексуальная эксплуатация — это лишь один из видов рабства и, причем, не самый массовый: «В целом трудовая эксплуатация — гораздо более распространенный вид, но если значительное число африканских женщин сталкивается именно с сексуальным рабством, то с трудовым, как правило, сталкиваются женщины из стран Центральной Азии, в первую очередь Киргизии».
Схема вербовки, доставки и эксплуатации в обоих случаях, опять же, идентична. И если бы закон существовал, он мог бы эффективно защитить и тех и других жертв, подытоживает ее мысль Антимоник. Но принятие такого закона чревато для государства немалыми тратами: как минимум на строительство фактически отсутствующих сейчас в стране шелтеров и подготовку персонала для них.
По мнению Грачевой именно это остается главной причиной того, что указанный закон (а его черновой вариант был готов уже в 2003 году) до сих пор так и не был принят Государственной думой. К сожалению, пока российское государство предпочитает тратить деньги на проекты далекие от проблем трафикинга и рабства. А стало быть и впредь чемпионаты и другие знаковые для страны события будут оборачиваться победой работорговцев.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.