Провластный митинг бюджетников и бело-красное море протеста. Репортаж Романа Попкова

Полуденный зной на площади Независимости. Александр Лукашенко говорит эмоционально, почти не глядя в бумажки.  Слушать его выступление вживую – совсем не то, что смотреть запись на YouTube. Конечно же Лукашенко – харизматик и прирожденный уличный трибун, способный заряжать толпу энергией. Это редкий типаж среди постсоветских лидеров.

 Но есть проблема – он стареющий харизматик, стареющий трибун. Заряжать энергией сейчас он может только своих приунывших сторонников. На людей, настроенных нейтрально или враждебно, его энергия уже не подействует. Переубедить, перетянуть на свою сторону Лукашенко уже не способен.

Впрочем, на площади под красно-зелеными флагами лукашенковского режима стоят именно сторонники нынешнего президента. Силы протеста проигнорировали это мероприятие, опасаясь столкновений. Лишь пару человек, кричавших «Уходи!» скрутили и увели «тихари» – сотрудники спецслужб в штатском.

Еще одна проблема: Лукашенко убедительно говорит только лишь о прошлом, причем о далеком. Когда речь заходит о середине 90-х – времени прихода Александра Григорьевича к власти – он особенно четок и яростен. Он напоминает об эпохе голода, о тотальной бедности, царившей в Белоруссии в 1991-1994 годах. «Вы просили двадцать долларов зарплаты?! Мы дали больше!» «Вы просили без коррупции и олигархов?! Где эти олигархи?!» «Вы просили убрать бандитов с улиц? Я их убрал!»

Лукашенко увлеченно говорит о тех временах, когда в Белоруссии действительно хозяйничали бандгруппы, творившие беспредел в Минске и на брестской трассе, ведущей на Запад. Он напоминает о том, как сразу после прихода к власти уничтожил эти группировки – гораздо раньше, чем «бандитская эпоха» закончилась в других странах СНГ.

Президент с упоением говорит об успехах первых шести лет своего правления. И гораздо меньше говорит о последующих двадцати годах. Годах экономической стагнации, усиливающейся политической диктатуры. Весь Лукашенко – в прошлом, всеми своими мыслями.

И нет никого на площади, кто крикнул бы ему в ответ на рассказы о былых подвигах: «Александр Григорьевич, это все было 26 лет назад!»

Когда заходит речь о текущей ситуации, Лукашенко становится ужасен. Оценивая внутриполитическую ситуацию в стране, он говорит про НАТО, про санитарный кордон от Вильнюса до Киева, про гусеницы натовских танков и прочую геополитику.

Среди ораторов, выступавших на этом лоялистском митинге до Лукашенко, были разные люди. Да, были отмороженные экстремисты, проклинавшие протестующих. Однако большая часть спикеров все же клонила к тому, что «наши оппоненты – тоже белорусы, их нужно уважать, не нужно противостояния и крови».

А Лукашенко сразу включил предельно агрессивную риторику. Он открыто продемонстрировал, что не понимает своих противников, и более того – вообще не особо видит в них людей. Согласно действующему президенту Белоруссии, протестующие – ничего не понимающие «овцы», марионетки, которые «вылезут из крысиных нор». Ни малейших попыток признать необходимым компромисс и переговоры – одни лишь угрозы.

Лукашенко 2020 года напоминал позднего Каддафи – тот тоже, кстати, называл революционеров крысами.

Возможно, в глазах белорусского президента протестующие против его власти – что-то типа бандитов, которых он уничтожал в 90-е. Пугает толщина стен того информационного и идеологического пузыря, в котором находится действующий глава государства.

Многие участники акции, явившиеся большими организованными группами, стоят поодаль от трибуны. На вопросы мои отвечают неохотно, снимать себя на видео не позволяют. С каменными лицами говорят лишь, что «приехали по собственной инициативе».

Аудитория минского провластного митинга несколько отличалась от аудитории московских путинских митингов на условной «Поклонной горе». Да, помимо идеологически заряженных сторонников Лукашенко, толпившихся ближе всего к трибуне, на площади были толпы привезенных на автобусах бюджетников. При этом нельзя сказать, что они были его противниками, притащенными на аркане и прячущими фиги в карманах. Скорее всего, кто-то из них действительно голосовал за Лукашенко. Кто-то, возможно, вообще не голосовал и аполитичен. Врагов Лукашенко, согнанных на митинг против своей воли, в толпе почти не было – или они умело скрывались. В Москве подневольные бюджетники, уходя с ненавистных им «путингов», оставляют в урнах, на газонах или в сугробах горы розданных им плакатов, ленточек и прочей атрибутики. Митингующие за Лукашенко после митинга уходили дисциплинированно, и хозяйственно забрали весь свой агитационный скарб. Возможно, это особенность белорусского менталитета.

Но, разумеется, большинство собравшихся на площади под лукашенковскими флагами не явилась бы ни на этот митинг, ни на любой другой без задействования административного ресурса.

Это одна из самых уродливых черт постсоветских авторитарных систем: свозить митинговать людей, которые не особо хотят митинговать, или вообще не хотят. Свозить, пользуясь своей властью над этими людьми. Когда диктаторы понимают, что дубинками протестующих граждан не разогнать, они переводят конфликт из фазы «авторитарная система – общество» в фазу «одна часть общества против другой». Сперва ответить на митинги протеста своими псевдо-митингами. Потом начинать разгонять пропагандистскую волну, разжигать социальную рознь между людьми. Мы в России это проходили в 2012 году. Не исключаю, что совет свести бюджетников и «актив» на митинг был подан Лукашенко именно из Москвы – в первом пакете мер поддержки.

И все-таки весь митинг оставляет ощущение какой-то недоделки, недоработки. Лукашенко с трибуны говорит о пятидесяти тысячах собравшихся. Но я обхожу площадь по периметру, заглядываю во все ее «охвостья», и понимаю, что народу – тысяч восемь – двенадцать. И это же не только минчане – Лукашенко сам во время выступления постоянно подчеркивает, что люди приехали со всей Белоруссии. И Лукашенко же говорит о том, что это важнейший митинг, что речь идет о «защите страны». То есть со всей страны на важнейший, судьбоносный митинг явилось восемь-двенадцать тысяч человек.

Лукашенко закончил выступление. Когда я ухожу со стремительно пустеющей площади, меня все же не покидает беспокойство из-за вот этих сценариев навязанного внутригражданского противостояния. Я просто помню, что на последнем крупном протестном шествии, прошедшем через Минск и закончившемся здесь же, на Площади Независимости, тоже было тысяч двенадцать участников.

Но по мере приближения к Стеле – нынешнему месту сбора протестующих, я слышу усиливающийся гул. И потом понимаю, что ни о каком внутригражданском противостоянии речи быть не может. Понимаю, что из Москвы поступил плохой совет и зря Лукашенко вообще устроил сегодня свое странное мероприятие.

Я вижу перед собой гигантские пространства, заполненные морями людей. Кто бывал в столице Белоруссии, тот знает: Минск – город больших пространств. Широченных проспектов, гигантских площадей, на которых можно устраивать космодромы. Минск словно бы выстроен на вырост, словно бы рассчитан на вчетверо большее количество людей, чем в нем живет реально. Но сейчас эти гигантские площади, гигантские проспекты заполнены людским океаном под бело-красными национальными цветами.

Если переместить сюда митинг сторонников Лукашенко, эта капля моментально потеряется в океане. Я вижу, что тут не меньше ста тысяч. Позднее испанский архитектор Давид Мансо подсчитал с помощью программы Autocad, что акция собрала 127 тысяч человек. Но я не исключаю, что в какие-то пиковые моменты людей могло быть и существенно больше, чем 127 тысяч – толпы не умещались на проспектах, огромные хвосты и протуберанцы все время уходили на соседние улицы. В любом случае, участников гораздо больше, чем на пресловутой Болотной площади 2011 года – при том, что Минск в разы меньше Москвы. Также нужно учитывать, что в акции в Минске участвовали преимущественно минчане, а жители белорусской провинции митинговали у себя в городах – и это тоже были многочисленные митинги.

Когда я шел в этом бесконечном потоке людей, мне было обидно за мою страну, которая, судя по всему, останется скоро последней несвободной страной Европы. Еще я думал о том, как же не хочется повторения Украины. Не в том смысле, о котором вопит годами российская телепропаганда. Нет. Больно и противно думать, что моя страна, управляемая злобной и параноидальной группой, захочет вмешаться. Начнет поливать грязью этих мирных и добрых людей, идущих сейчас со мною по проспекту Победителей. Начнет засылать сюда своих политтехнологов, свои агитбригады, своих силовиков, своих наемников. Чтобы спасти Лукашенко. Или, что еще более вероятно, начать расшатывать ситуацию после падения Лукашенко. Это уже было в 2013-2014 годах. Нет ни одной причины, в силу которой люди были бы защищены от повторения. Уже замечены возле границ с Белоруссией мутные колонны росгвардейской техники без номеров и с затертыми надписями на кузовах.

Я шел по широченным минским проспектам, не видя ни конца ни края людского потока.