Если вы никогда не были в Лефортовском суде Москвы и хотели бы узнать, что такое настоящее российское правосудие, очень советую вам побывать именно там. Следственный изолятор «Лефортово» территориально относится к этому суду, поэтому заседания по арестам, судебные тяжбы с руководством «Лефортово» — все проходит именно здесь.
Здание суда было построено в 1921 году, оно разделено как бы на два корпуса и в одном из корпусов — четыре этажа, а в другом — пять. Кабинет судьи Сергея Рябцева расположен во втором корпусе.
Лифта, понятное дело, в суде нет, и 75-летнему ученому Виктору Кудрявцеву, которому в этот день продлевали арест, пришлось подниматься на пятый этаж.
На лестнице Кудрявцева ждала его жена Ольга Тимофеевна, сын Ярослав, адвокаты Иван Павлов и Евгений Смирнов. Кудрявцев в теплой куртке, вязаной шапке с небольшим пакетом в руках медленно поднимался по лестнице, не обращая внимания ни на жену, ни на сына, ни на адвокатов. За ним по лестнице шли четверо — трое спецназовцев ФСБ в черных формах и черных масках и оперативник из «Лефортово». Кудрявцева быстро завели в зал суда. Там его ждал следователь Александр Чабан, огромный мужчина с абсолютно лысой головой и быстрыми решительными движениями. Этот подполковник ФСБ чувствовал себя в кабинете судьи Рябцева как у себя дома. Зайдя в кабинет, он распахнул дверь, и было видно, как он там наводит порядок: расставляет стулья, как ему удобно, ходит по залу. А потом, посчитав, что нечего публике в зал заглядывать, Чабан так же по-хозяйски закрыл дверь.
«Дашь показания, будешь с внучкой под елкой сидеть»
«Это впервые, что его ведут люди в маске, обычно один или два человека”, — удивляется жена Кудрявцева Ольга Тимофеевна. Она приезжает из города Королева в Москву на все суды по мере пресечения: за пять месяцев ареста это третье заседание в Лефортовском суде, было еще две апелляции в Мосгорсуде.
Ольга Тимофеевна — худенькая, с короткой стрижкой и темными кругами под глазами. Она говорит, что с момента ареста мужа похудела на восемь килограммов, а он похудел на пять. Все эти пять месяцев Ольга Тимофеевна надеялась, что удастся вытащить Кудрявцева под домашний арест. Следователь Александр Чабан в первые месяцы старался «обаять» родственников ученого: разрешал жене и сыну свидания, надеялся, что они уговорят несговорчивого арестанта дать нужные следствию показания.
Следователь разрешил родственникам передавать овощные салаты из дома, потому что Кудрявцев не может есть тюремную пищу. Когда семья попросила консультацию врача-невролога, следователь даже разрешил врачу прийти в изолятор.
Но жена на свиданиях не уговаривала ученого признать свою вину, да и сам Кудрявцев отказывался давать показания и оговорить своего коллегу по институту. Пойти на сделку с правосудием следователь Чабан уговаривал ученого и на свидании с сыном и внучкой, которое он организовал в своем кабинете.
Друзья из ближнего окружения семьи Кудрявцева рассказывают об обещаниях следователя Чабана 75-летнему ученому: «Дашь показания, и я тебе переведу под домашний арест, будешь с внучкой под елкой Новый год встречать».
Но Виктор Кудрявцев отказался от этих заманчивых предложений, и тогда следователь запретил ему свидания с женой. А Ольге Тимофеевне сказал, что она сама виновата, нечего было отговаривать мужа от сотрудничества со следователем.
«Чабан мне говорил: «Не доводите меня до лиха! Пусть подписывает показания, — вспоминает Ольга Тимофеевна. — Он понимает, что Кудрявцев может умереть в тюрьме и сам боится этого. Он издевается: не отдает мне зарплатную банковскую карточку мужа, хотя экспертиза показала, что там нет средств, «полученных за шпионаж». А у меня после ареста мужа не хватает денег».
«Инфаркт, тромбоз и гангрена»
Ольга Тимофеевна рассказывает все это врачу—нефрологу, которая посещала Виктора Кудрявцева и специально приехала в суд, чтобы рассказать о состоянии его здоровья.
В сентябре Кудрявцев попросил разрешить ему пройти медицинское освидетельствование, чтобы понять, может ли он содержаться под стражей в связи с тяжелыми заболеваниями, которыми он страдает: сердечная и почечная недостаточность, диабет и другие. В 20-й клинической больнице, куда обычно направляют подследственных из московских СИЗО, ученого обследовали, но не нашли у него заболеваний, препятствующих отбыванию заключения под стражей. Список болезней, который освобождает от ареста, составлен таким иезуитским образом, что освобождены по болезни могут быть только люди, которые умрут через несколько дней после освобождения.
Врач—нефролог, которая изучила медицинские документы из 20-й больницы и осмотрела Кудрявцева в СИЗО, говорит, что сочетание почечной и сердечной недостаточности, которыми страдает ученый, «имеет высокий риск, и есть опасность повторного инфаркта, а также других сосудистых осложнений, включая тромбоз и гангрену».
Но в таких случаях, когда арестант по состоянию здоровья не подпадает под правительственное постановление об освобождении из под стражи, решение должен принимать судья, руководствуясь принципами гуманности и здравого смысла. Ведь понятно, что пожилой и больной Кудрявцев, находясь под домашним арестом, не убежит от следствия. Как выяснилось буквально через час, судья Лефортовского суда Сергей Рябцев посчитал иначе.
Через несколько минут после начала судебного заседания из зала вышел адвокат Иван Павлов: «Кудрявцеву стало плохо. Боли в сердце. Мы вызвали скорую». Ольга Тимофеевна попросила адвоката передать хотя бы валидол. Минут через десять один из спецназовцев в маске вышел из зала суда, чтобы встретить «скорую».
Врачи осматривали обвиняемого Кудрявцева недолго: сделали кардиограмму, укол, померили давление и уехали. Их вердикт был оптимистичен: «Ничего угрожающего жизни нет, в судебном заседании участвовать сможет».
Заседание продолжилось. Ольга Тимофеевна то и дело подходила к закрытым дверям зала, пытаясь услышать, что говорят участники процесса. Дверь охраняла молодая женщина — пристав. Она сочувственно отнеслась к жене ученого и не прогоняла ее от двери. Но Ольга Тимофеевна все равно ничего не могла расслышать.
Когда судья удалился в совещательную комнату для вынесения решения, адвокат Иван Павлов вышел из зала и рассказал, что происходило за закрытыми дверями.
«Просил освободить его по гуманитарным основаниям»
«Это настоящий фашизм! — обычно спокойный и ироничный адвокат Павлов с трудом скрывал свое возмещение. — Я впервые сталкиваюсь с тем, что суд отказывает защите в приобщении документов к материалам дела, отказали в приобщении отчета ОНК, подписанного, в частности, членом СПЧ Евой Меркачевой. Правозащитники посетили Кудрявцева в «Лефортово» и написали о том, что в условиях СИЗО ему не могут обеспечить необходимые для его здоровья рекомендации врачей 20-й больницы. Прокурор же сказала, что члены ОНК не специалисты, они могут лишь измерять дверные проемы в СИЗО и инспектировать отхожие места».
Но не только заключение ОНК отверг судья, он отказался приобщить даже заключение врача—нефролога, который обследовал Кудрявцева. Выслушать самого врача судья тоже не захотел.
Следователь объяснил, что Кудрявцева нельзя выпустить из под стражи, потому что он продолжит заниматься преступной деятельностью и уничтожит документы.
«А как он может их уничтожить, если его обвиняют в совершении преступления в 2012-2013 годах, то есть даже по мнению следствия, он преступной деятельностью не занимался уже пять лет, — продолжает возмущаться адвокат Павлов. — Мне пришлось прервать следователя, когда тот заявил, что Кудрявцев признался, что продал родину».
В качестве доказательства, что Кудрявцев может скрыться от следствия, следователь Чабан привел данные о том, что в папке «входящие» почтового ящика электронной почты ученого было найдено спам—письмо о возможном получении им грин—карты.
По словам родных Кудрявцева, он никогда не собирался уезжать в США, всю жизнь придерживался коммунистических взглядов, работал на благо своей страны — сначала СССР, потом России.
Странно, что ни следователь, ни судья, ни прокурор не знают, что подобные спам—письма приходят очень многим, но, в отличие от Кудрявцева, опытные компьютерные пользователи их безжалостно удаляют. Заметим, следователь привел подобный аргумент для устрашения, он посчитал, что само упоминание «вражеской» страны США станет для судьи веским доказательством предательской сущности 75-летнего ученого.
«А сам Кудрявцев? Он что—то сказал? — спросила я адвоката.
— Он наверняка не расслышал, что там говорили, — предположил сын Ярослав, — у него же большие проблемы со слухом».
«Кудрявцев попросил освободить его по гуманитарным основаниям», — говорит адвокат Павлов.
Люди в черном и ученый
Перерыв закончился, и публику пригласили в зал.
Ольга Тимофеевна села на скамью рядом с железной клеткой. Она просунула руку через прутья, чтобы дотронуться до руки мужа, с которым теперь может видеться только на суде. Спецназовцы ту же заворчали: «Не положено». И один из них встал около клетки, закрывая от Кудрявцевой ее мужа. Следователь Александр Чабан выяснял у журналистов информационных агентств, есть ли у них аккредитация на присутствие в суде.
Вошел судья Сергей Рябцев — молодой худощавый парень с короткой модной стрижкой, в галстуке и судейской мантии. Указ о его назначении в судьи был подписан президентом Путиным в июле 2018 года, и кажется, он еще не привык к своей должности. Во всяком случае, следователь Чабан смотрелся в зале суда более органично и казался хозяином положения, нежели судья Рябцев, который очень быстро зачитал свое ничем не мотивированное решение о продлении срока ареста на три месяца — до 20 марта 2019 года — и исчез в совещательной комнате, как будто его и не было.
Черные спецназовцы в черных же масках, черных куртках и штанах, с бляшками ФСБ на черных поясах попросили публику покинуть зал. Ольга Тимофеевна подошла к следователю Чабану и спросила его о свидании с мужем. Тот гаркнул: «Я вашему мужу все сказал».
Кудрявцева вышла из зала в полной растерянности. Кажется, она даже не стала дожидаться, как выведут мужа. Просто пошла вниз по лестнице. Прочь.
Из окна судебного коридора был виден купол храма. То есть купол как бы заглядывал в окно суда. У входа в Мосгорсуд есть маленькая православная часовня. Увы, на судей близость к храмам никак не влияет.
Трое спецназовцев вывели Виктора Кудрявцев. Он шел чуть сгорбившись, ни на кого не обращая внимания — седой усатый человек. В очках с большими стеклами. В вязаной шапке. С небольшим пакетом. А за ним — следователь Чабан — огромный детина в синем костюме и галстуке в тон.
Без презумпции невиновности
Ведущего научного сотрудника ЦНИИмаш Виктора Кудрявцева арестовали 21 июля 2017 года по обвинению в госизмене. По данным адвоката Команды 29 Евгения Смирнова, Кудрявцеву инкриминируют передачу секретных сведений бельгийскому Фон Кармановскому институту гидродинамики. При этом у учёного 20 лет не было доступа к секретным данным.
Более 125 тысяч человек подписали петицию с просьбой перевести Виктора Кудрявцева под домашний арест. Эта петиция была отправлена в администрацию президента. Несколько дней назад «Команде 29» пришел ответ из ФСБ. Именно туда администрация президента переслала петицию.
Ответ, подписанный заместителем начальника Следственного управления ФСБ А.В. Соймой, по сути отменяет презумпцию невиновности в России: оснований для изменения меры пресечения нет, поскольку “причастность Кудрявцева В.В. в совершении инкриминируемого ему преступления полностью подтверждается материалами уголовного дела”.
Заметим, следствие еще не закончено. Суда по существу еще не было, но следствие уверено, что вина Виктора Кудрявцева полностью доказана.
Так что совсем не удивительно, что следователь Александр Чабан чувствует и ведет себя в кабинете судьи как полновластный хозяин. Суд в подобных делах уже давно не нужен.
Отличие текущей эпидемии шпиономании от предыдущих — следователи больше не стесняются публично подтверждать отмену презумпции невиновности по делам о госизмене и шпионажу.
Они точно знают, что им никто не возразит.
А если кто—то, например, члены СПЧ посмеют пожаловаться президенту Путину на нарушение прав пожилых ученых, обвиняемых в госизмене, у Путина всегда найдется папочка со справками, где будет и про «продажу родины», и про спам—письмо с сообщением о получении гринкарты.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.