В первые дни нового, 2021 года мы вспоминаем наши лучшие подкасты, вышедшие в прошлом году. Сегодня — один из выпусков серии подкастов «Право слово».
Как найти в тюрьме человека, который не успел сообщить близким об аресте? Помогает ли публичная огласка смягчить приговор? И почему из сорока членов ОНК постоянно в СИЗО ходят единицы? Марина Литвинович, член Общественной наблюдательной комиссии Москвы, рассказала ведущим подкаста «Право слово» Зое Световой и Анне Ставицкой о том, как правозащитники облегчают арестантам жизнь в СИЗО.
Марина Литвинович: В «Лефортово» мы видели почти всех людей, которых обвиняют в госизмене или шпионаже. Мы воспитаны какими-то фильмами, книгами, что шпионы – это мачо, супер-интеллектуалы, которые строят коварные планы. На самом деле, все, кто сидят по этим статьям, это просто обыватели, обычные люди. Там сидит женщина, у нее украинское гражданство и русское, Довгополая, она домохозяйка.
Анна Ставицкая: А она какую государственную тайну разгласила?
М.Л.: Этого я не знаю. Не могу это спрашивать.
А.С.: Если она украинка, она шпионила в пользу Украины.
М.Л.: Она женщина у которой вы снимаете комнату, когда приезжаете в Крым. Ну где она и шпионаж — несовместимые понятия. По-моему они там все назначены, потому что ни один из них не тянет ни по интеллектуальному уровню, ни по социальному, ни с точки зрения уровня жизни.
Зоя Светова: Я помню, что на меня женское СИЗО №6, «желтый дом», произвело страшное впечатление. Когда входишь в камеру, и там на тебя выходят 40 человек женщин. Они стоят и все чего-то хотят, хотят рассказать о проблемах: врачи не лечат, передач нет, и ты не понимаешь, как этим людям помочь. Вот у вас какое первое впечатление?
М.Л.: В камере очень сложные отношения между женщинами, очень часто бывают скандалы, есть группировки. И понятно, что многие женщины, когда вы стоите перед строем, не будут ничего рассказывать. Сейчас, когда идет коронавирус, мы с женщинами стали разговаривать наедине. Оказалось, что индивидуально они больше раскрываются, рассказывают о проблемах, о сложностях, и помочь можно больше, и понимаешь о них больше, чем когда они стоят строем. Неделю назад я была в СИЗО №6, и мы через стекло разговаривали с женщинами. Одна – беременная шестым ребенком, русская. Она обвиняется в том, что украла 250 000 с карточки. Она говорит, что готова это отдать, и уже потерпевший не требует жестких санкций. Но факт остается фактом: она сидит беременная, на 5-м месяце беременности. А после нее пришла еще одна – у которой четверо детей дома, она любит очень мужа. И пришли за ее мужем, которого обвинили в мошенничестве. А она не хотела, чтобы его забирали и сказала, что это она, взяла всю вину на себя. Но в итоге взяли и ее, и мужа, и четверо детей остались дома. Я вот хочу привлечь уполномоченного и по правам ребенка, и по правам человека, потому что такие истории противоречат здравому смыслу и принципам наказания.
Слушайте также этот подкаст на Castbox.fm, Яндекс. Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, VK и других платформах.
Как найти в тюрьме человека, который не успел сообщить близким об аресте? Помогает ли публичная огласка смягчить приговор? И почему из сорока членов ОНК постоянно в СИЗО ходит только шестеро? Марина Литвинович, член Общественной наблюдательной комиссии Москвы, рассказала ведущим подкаста «Право слово» Зое Световой и Анне Ставицкой о том, как правозащитники облегчают арестантам жизнь в СИЗО.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.