«Мы все сидим, просто за нами не успели прийти»: как политические дела шагают по России 

Политически мотивированные уголовные дела в столице и регионах, как им противостоять и как построить прекрасную Россию будущего, обсудили в Москве участники круглого стола «Дело 212 — не только “московское дело”».

 

Лекционную площадку InLiberty, где проходило мероприятие, многие долго не могли найти, и к официальному началу зрителей было мало, не больше десятка. Пока ждали опоздавших, всех развлекала дружелюбная собака одной из организаторов площадки по кличке Вилка, которая не обделила вниманием ни одного из пришедших и получила много объятий. 

Позже пришли Даниил Конон и Влад Барабанов, бывшие фигуранты «московского дела». Даниил кинул собаке игрушку, Влад разложил на столе книжки и футболки. Через полчаса слушатели заполнили больше половины зала и разговор начался.

Спикерами стали координатор «ОВД-инфо» Алла Фролова, координатор «Открытой России» из Челябинска Денис Ибрагимов, член екатеринбургского ОНК Ольга Иванцева, мать Яна Сидорова, одного из «ростовских мальчишек», осужденного по 212 статье, Надежда Сидорова и активист из Ингушетии Борис Коздоев. Многие из гостей специально приехали из регионов для участия в круглом столе. «То, что происходит в Москве, не уникально, такое по всей стране», — начала обсуждение координатор группы «Арестанты 212» Александра Крыленкова. 

«»Московское дело» московским, но надо помогать регионам» 

«Дела связаны не только с 212 статьей. Это и дадинская статья, и статьи по обвинению в терроризме, и попытки изъятия родительских прав, и многое другое», — рассказывает координатор «ОВД-Инфо» Алла Фролова о том, что происходит в регионах. 

По дадинской статье (212.1 УК РФ) заведено уже семь уголовных дел. После арестов в 2015 году много лет статью не трогали, но в 2019 году о статье снова вспомнили: дело завели на экоактивистов Вячеслава Егорова из Коломны и Андрея Боровикова из Архангельска, и на московского активиста Константина Котова, единственного арестованного. «Я говорила Косте “остановись”. Он не верил, что статью разморозят, хотя Егорову и Боровикову уже выдвинули обвинения. Они по Котову прошлись, как танком», — рассказывает Алла про разговор с Константином до его ареста.

Вспомнили о деле Азата Мифхатова и о политическом преследовании либертарианца Михаила Светова.

«Московское дело — это только начало.Три недели назад арестовали пятерых, потом еще. Мы стараемся обратить внимание, но это все угасает. Люди не могут за всем следить, они живут своей жизнью», — рассказывает Фролова о работе медиа в Москве. напоминает, что политические дела в Москве и регионах отличаются методами силовиков: в Москве они работают аккуратно, страшных пыток, как в регионах, здесь нет. «Московское дело московским, а регионам помогать надо. Давайте вместе привлекать внимание к их проблемам», — говорит Алла.

«Челябинское дело» 

В Челябинске было несколько акций, но самая громкая вылилась в «челябинское дело», которое появилось из-за 185 задержанных на акции сторонников Алексея Навального «Он нам не царь» 5 мая 2018 года. Большинству задержанных выписали штрафы. В мае 2018 года возбудили уголовное дело против неустановленных участников митинга за совершение хулиганства в группе лиц по предварительному сговору (часть 2 статьи 213 УК). Обыски по уголовному делу начались в мае 2018 года. После обысков в деле появились подозреваемые — Борис Золотаревский, а также Оксана Еремина, Михаил Тахиров и Юрий Вашрутин. 3 июля Еремину признали виновной в нарушении правил участия в акции (ч. 5 ст. 20.2 КоАП) и назначили 20 часов обязательных работ. С Золотаревского сняли обвинения в конце августа этого года. В отношении других фигурантов идет следствие.

Было еще и дело «челябинских анархистов», которые поддержали фигурантов «пензенского дела» баннером на здании ФСБ в Челябинске. На нем была фраза «ФСБ — главный террорист». Полиция расценила это как хулиганство, было возбуждено уголовное дело (часть 1 статьи 213 УК РФ). Фигуранты этого дела, как и пензенские арестованные, подвергались пыткам.

«Мы с удивлением смотрели на способы задержания, — рассказывает Денис Ибрагимов. — Силовики выцепляли самых активных на акциях под какими-то выдуманными предлогами. Мне говорят “ты украл свой фотоаппарат”». У самого Дениса два административных дела: за якобы сотрудничество с нежелательной организацией и за проведение лекции «Как лайкать мемы и не сесть в тюрьму».

 

Сквер, тайный свидетель за простыней: Екатеринбург

Суды по «Открытой России» в Екатеринбурге не закончились — на следующей неделе очередное заседание по уголовному делу с тайными свидетелями, рассказывает Ольга Иванцева. Бывший координатор движения Максим Верников сейчас под подпиской о невыезде. «Все упирается в тайных свидетелей. Со стороны слушаешь заседания — полный бред» — рассказывает Ольга. По митингу 5 мая административные дела стали «паять», по выражению Ольги, уже после самого митинга. 

9 сентября 2018 года в городе прошел митинг, связанный с пенсионной реформой. Задержания в Екатеринбурге были неожиданно жесткие. Всего было задержано 184 человека. «Задержанные сидели в полицейском тире, в автобусах, ждали на улице. В тир не пустили ОНК», — рассказывает Ольга Иванцева. 

Целую неделю в мае 2019 года горожане отстаивали сквер, в котором власти хотели построить храм. И отстояли, правда, не совсем мирно — с 13 по 19 мая около ста человек были задержаны за мелкое хулиганство или незаконный митинг, больше тридцати участников протеста впоследствии получили административные аресты, штрафы или обязательные работы. «Совершенно спонтанное мероприятие, на которое пришли разные люди» — характеризует митинг Иванцева.

Следственный комитет расценил пятидневную акцию против строительства храма как «массовые беспорядки» (статья 212 УК РФ), хотя МВД заявило, что «массовых беспорядков не было». В середине июля у участников протестов Максима Корчемкина, Татьяны Марковой и Евгения Березняка прошли обыски по уголовному делу о призывах к массовым беспорядкам. У активистов изымали телефоны и жесткие диски компьютеров, но все они остаются в статусе свидетелей.

Известным стал суд Станислава Мельниченко – его обвиняли в оскорблении пресс-секретаря УМВД Евгения Крюкова на митинге в защиту сквера, полицейский в этот момент был в штатском. Дело прогремело из-за тайного свидетеля, который скрылся от остальных за простыней. Станислав получил полгода общественных работ.

«Массовые беспорядки» двух ростовских мальчишек

«У вас хоть массовость была» — начинает свой рассказ Надежда Сидорова. Ее сын Ян Сидоров, а также Влад Мордасов получили 6 с половиной лет и 6 лет и 7 месяцев колонии строгого режима за покушение на организацию массовых беспорядков (часть 3 статьи 30 части 1 статьи 212 УК РФ). 5 ноября 2017 года они всего лишь вышли к зданию Правительства в Ростове-на-Дону с плакатами «Верните землю ростовским погорельцам» и «Правительство в отставку». 

Ребята даже не успели встать в одиночный пикет, их сразу задержали. Известные фотографии парней, вдвоем держащих плакат, — сделаны уже по просьбе полиции. «У всех свидетелей амнезия, им следователи во время суда напоминали, какие показания они давали» — рассказывает мать Яна Сидорова. 

Надежда приехала с обращениями от ребят, которые они ей передали из заключения. Влад и Ян передают спасибо всем, кто их поддерживает. Влад желает добиться справедливости в отношении каждого политзаключенного: «Быть политзаключенным непросто, но гораздо тяжелее быть близким человеком политзаключенного. А наше дело — сидеть и ждать. Наши родственники делают за нас всю самую сложную работу, добиваются справедливости, а наши матери делают больше, чем кто-либо другой».

Обращение передал и Ян: «Спасибо всем, кто поддерживает политзаключенных России, к числу которых я имею честь относить и себя. Я считаю, что эти события показали, что мы живы и живо гражданское общество. Мы все еще можем отличить несправедливость от справедливости и готовы с ней бороться. Нет ничего более необходимого в нашей стране, чем неравнодушие». 

«Они по сути дети, Владу был тогда 21 год, он самый старший. До этого мой ребенок участвовал в только защите кукольного театра. Его интересовали не политические проблемы, а социальные— погорельцы, обманутые дольщики, ничего политического не было. Сотрудники центра “Э” поняли, что это дети, и придумали уголовное дело» — говорит Надежда. Надежда пригласила всех на апелляцию в Сочи 12 декабря.   

 

Ингушское «болотное» дело

 

Весенние митинги 2019 года в Ингушетии начались с того, что глава республики решил изменить статью, по которой народ имеет право на референдум. Народ это возмутило, он вышел на площадь. Было заведено 35 уголовных дел, больше ста административных. 33 человека оказались под арестом, среди них двое старейшин, один бывший замдиректора «Мемориала» (Зарифа Саутаева. — «МБХ медиа»). «Удивительно, как человек, всю жизнь занимающийся репрессиями, сама находится за решеткой» — рассказывает Борис Коздоев. Большинству обвинение перевели на часть 1 статьи 318, но остались и те, кто проходит по второй части. Шестерым хотят вменить организацию массовых беспорядков. 

«Весь народ солидарен с узниками, пытается помогать. Работает большая группа адвокатов. Инициативная группа собирает средства на их работу. Всех родственников освободили от передач заключенным. Насколько можем, освещаем в соцсетях», — говорит Коздоев о ходе дела. — Назначаются экспертизы на лидерские качества, бред какой-то. 67-летнего Малсага Ужахова везде сопровождает скорая помощь, у него проблемы со здоровьем, его по всему Кавказу уже провезли. Все политзаключенные держатся молодцом». 

Коздоев говорит, что люди вышли не из-за закона о референдуме или земельного спора с Чечней. Это было последней каплей, но не главной причиной. У Ингушетии государственный долг больше 10 миллиардов. За 10 лет нахождения главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова у власти было построено более десяти промпредприятий, которые не работают. Ингушский народ терпел это, но не теперь — благодаря протестам Евкуров был отстранен. «Люди вышли из-за того, что с ними власти поступили подло. Просто чаша переполнилась», — считает Борис.

 

Связаны ли протесты?

 

Хотя «московское дело» и «заглушило» региональные дела, оно, по мнению собравшихся, всколыхнуло людей. «Из-за московского дела мы стали заметнее, пусть и поздно. Больше всего нас «раскрутил» прокурор, который просила 8 и 8,5 лет», — говорит Надежда Сидорова. 

«Раньше считали, что если ты политический активист, ты либо масон, либо агент госдепа, — говорит Денис Ибрагимов. — А сейчас люди устали жить в нищете и несправедливости, все поняли, что активисты — такие же люди, не маргиналы. “Московское дело” дало понять это. К тому же дело поддержали певцы, актеры, музыканты, это дало огласку».

«Мне самой была неинтересна политика, потому что я поднимала детей,  — говорит Надежда Сидорова. — Мне кажется, что УПК написано для сотрудников полиции в отдельной редакции. Потому что не соблюдается ничего. Можно считать, что мы все сидим, просто за нами не успели прийти».

«Я считала, что знала, что творится в стране, следила за протестами,  — говорит Дарья, девушка одного из фигурантов «московского дела» Егора Лесных, — Но я ни черта не знала. Мне друзья пишут, что думали, что это где-то там. А сейчас поняли, что это касается нас всех. Это стоит того, чтобы большинство открыло глаза».

Из зала посыпались вопросы о бездействии народа. Сопредседатель Московского отделения «Партия народной свободы» Михаил Шнейдер спросил участников круглого стола, почему мы не можем выйти на улицу и протестовать беспределу.

Его поддержал еще один зритель, представившийся как член «Левого фронта» Андрей Селезнев: «Нужно стараться действовать. 29 сентября была хорошая акция, но все покричали и разошлись. Правозащитники должны представлять готовые поправки в законы чиновникам, четкие инструкции, как исправить, например, ту же 282 статью». 

Редактор “Новой Газеты” и член СПЧ Леонид Никитинский сказал, что будет обсуждать эти вопросы с президентом. Бить нужно, по мнению Никитинского, а самую слабую точку — в судебную систему: «Кто нас судит? Что это за судьи? Я хочу задать этот вопрос Путину. Должен быть суд присяжных, нужно возвращать присяжных заседателей. Я собираюсь обращаться не только к Путину, это услышит вся страна!». Даниил Конон шепчет своей подруге в углу зала: «Вот, послушай, человек с мозгами говорит!».