Хотя в последние годы государство увеличивает финансирование закупок онкопрепаратов, люди тратят на них все больше личных денег. Так, в 2018 году онкобольные оставили в аптеках примерно 2,2 млрд. рублей, а уже в 2019 году — 4,1 млрд рублей. В 2020 пациенты купили противоопухолевые препараты на 5,2 млрд. рублей. Об этом пишут в своем исследовании отраслевое издание «Фармацевтический вестник» и AlphaRM. Баходур Камолов, президент Фонда поддержки противораковых организаций «Вместе против рака» рассказал «МБХ медиа», почему онкобольным становится лечиться все дороже.
В 2019 году в России заработал национальный проект «Здравоохранение», и правительство стало больше финансировать закупку онкопрепаратов, чтобы пациенты получали их бесплатно. В 2019 году на это было потрачено 150,9 млрд руб. против 81,1 млрд руб. годом ранее. Но государство выбирает отечественные препараты, а пациенты отдают предпочтение зарубежным. Согласно исследованию, в госзакупках на долю российских лекарств приходится 63,7 %, а на долю импортных – 36,3 %. В аптеках, где покупают лекарства сами пациенты, пропорция противоположная – 26 % и 74 % соответственно.
Важно еще и то, что Федеральный закон №44, по которому проходят госзакупки, предполагает выбор компаний, которые предлагают самую низкую цену. Это приводит к тому, что госзаказчики выбирают российские дженерики, которые дешевле зарубежных препаратов на 10-15%.
— Если государство выделяет все больше денег на лечение онкологических больных, как так получается, что одновременно с этим собственные затраты пациентов на лекарства увеличиваются? Ведь должно быть наоборот?
— Полагаю, что затраты пациентов на лекарства могли увеличиться за счет людей, которые не уехали на лечение за границу в прошлом году. Россияне уезжали лечиться огромными толпами, целыми самолетами. Люди, у которых была возможность, чаще всего уезжали. 2020 год из-за пандемии многие провели в России.
— Про 2020 год понятно, но резкий всплеск продаж противоопухолевых препаратов в аптеках пришелся на 2019 год, когда еще границы были открыты.
— Я думаю, это связано в том числе и с тем, что в последние годы начали довольно резко резать возможность лечения онкологии в частных клиниках по ОМС. А частные клиники гораздо чаще государственных покупали хорошие препараты — оригиналы или качественные дженерики, — потому что они не связаны с системой госзакупок, которая предполагает выбор наиболее дешевых препаратов и отдает предпочтение лекарствам отечественного производства. То есть в государственной клинике врач ориентируется на то, что клиника смогла купить, а в частной — клиника ориентируется на то, что врач решил назначить. При том, что тарифы ОМС одинаковы для частных и государственных клиник. Конечно, в обоих случаях ориентиром являются одни и те же клинические рекомендации и стандарты медицинской помощи, но каждая клиника решает самостоятельно, каким именно препаратом обеспечить данное назначение.
Мне известны случаи, когда врачи государственных клиник сами направляли пациентов в частные клиники пройти курс лечения с использованием более качественных и дорогих препаратов. С 2019 года частным клиникам начали сокращать возможность оказывать помощь в системе ОМС. Им сократили финансовую помощь от государства. Например, им дают деньги на 100 пациентов, а у них 800 пациентов. И они не покупают препараты на 800 человек, покупают на 100. Пациенты остались, а федеральный фонд медицинского страхования просто перестает им давать нужные объемы денег, и пациенты не идут в государственную клинику, а идут в частную лечиться со своими препаратами. Также, насколько мне известно, ряд пациентов имеет претензии к льготному лекарственному обеспечению.
— А в чем разница между препаратами, которые закупает государственные и частные клиники?
— Разница нередко в цене и качестве, однако все же хочу отметить, что многое зависит от конкретной политики конкретного главного врача конкретного учреждения, а не только от системы здравоохранения – государственной или частной. Государственные клиники чаще склонны приобретать дженерики отечественного производства. Я не против дженериков, они присутствуют во всех странах и это позволяет любой системе здравоохранения лечить пациентов. Вопрос скорее в качестве дженериков. Все, конечно, субъективно, но иностранные дженерики нередко более высокого качества, чем отечественные. В этом и весь фокус, так как врачу надо четко понимать, что происходит с пациентом и почему у пациента наступило прогрессирование заболевания: опухоль стала злее или просто лекарство не работает?
Многие отечественные дженерики сопоставимы по цене с оригинальными препаратами или зарубежными дженериками, поэтому я считаю, что у производителя имеются все возможности сделать качественный препарат. Важно, чтобы эти препараты были не только доступными, но и реально работающими, иначе пострадают пациенты и их здоровье во имя которых принимался данный закон.
— А какая цель сокращения финансирования частным клиникам?
— Я не могу знать, но предполагаю, что конкуренция была не в пользу государственных учреждений. Несмотря на то, что у них гораздо больше, скажем так, бесплатных ресурсов, частные клиники сумели продемонстрировать более высокий уровень медицинской помощи, в том числе и сервиса. Пациенты тяготели к выбору в пользу чистеньких и аккуратненьких частных клиник. Тенденция к возвращению пациентов в госструктуры может быть связана еще и с тем, что государству необходимо поддерживать маржинальность и обеспечивать стабильность медицинских кадров [в госклиниках]. Ведь последние годы много сильных и ведущих онкологов ушли в частные клиники.
— А почему еще люди выбирают частные клиники для лечения онкологии?
— Потому что люди видят разницу. В государственных клиниках и система другая, и отношение к пациентам нередко тоже другое. Очереди, неудобства, толпы и так далее. Я работал 17 лет в государственном онкологическом центре и три года заведовал отделением урологии в частной клинике. Я видел разницу. В частных клиниках система управления и принятия решений — это четко выстроенная логистика и отлаженная система. А в государственных система управления как была 30 лет назад, так и осталась. Распался СССР, появились мобильные телефоны, мир изменился, а система работы государственных клиник изменилась весьма условно. Конечно, имеются главные врачи-новаторы, но должной системы обучения и управления клиникой нет. Я не говорю про все госструктуры, но во многих, к сожалению, именно так.
— Но все равно пациенты, у которых нет возможности купить дорогие препараты, без лечения не остаются, правильно я понимаю?
— Конечно, необходимые лекарства пациент может получить в любой клинике. Хотя, скорее, не необходимые, а минимально достаточные. Я лично считаю, что в нашей стране качественную онкологическую помощь получает только тот пациент, который реально суетится, интересуется, задает вопросы, пробивает свой путь. Если у пациента есть энергия биться за себя, он в итоге получит хорошее лечение. А тот, который заболел, и его тут послали, там послали, тут в очередь поставили, то такие пассивные пациенты, к сожалению, тихо уходят. У нас нет такой системы, чтобы пациента взяли под ручки и вели. Думаю, что такого нет и в других странах. Надо самому двигаться и интересоваться. Но не у каждого пациента есть силы и возможность долго общаться с врачом, особенно в госклинике, где врачи очень перегружены и у них 20 минут на пациента.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.