«Мы никто по сути»: станет ли новый состав Совета по правам человека лучше старого?

Владимир Путин утвердил новый состав Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Нельзя сказать, что в нем произошли кардинальные изменения — новых имен всего треть.

 

В указе — 51 фамилия. Среди новых членов СПЧ — политолог Екатерина Шульман, координатор общественного движения «Архнадзор» Константин Михайлов, журналистки Екатерина Винокурова и Ева Меркачева, адвокат Генри Резник, кинорежиссер Александр Сокуров и другие.

 

В конце декабря членам СПЧ предстоит выступить перед Путиным с докладами, и у большинства из них будет возможность представить на обозрение президента те проблемы, которые волнуют общество.

При этом в работе СПЧ не все так однозначно. В мае журналист и правозащитник Максим Шевченко заявил о своем выходе из него, назвав совет «спектаклем, пародирующим правозащиту». Журналист Станислав Кучер также заявлял, что не хочет быть в составе совета.

 

Мы поговорили с бывшими членами СПЧ о том, почему, по их мнению, совет не работает и есть ли у него шанс изменить ситуацию.

Максим Шевченко

О «бесполезности» СПЧ:

—  У нас отнимали полномочия год за годом. В итоге полномочия остались только у Михаила Александровича (Федотова. — «МБХ медиа»). Члены СПЧ утратили возможность посещения тюрем. В 2016 году нам всем просто запретили доступ в тюрьмы и СИЗО  — всем, кроме Федотова.

Я подавал жалобу в руки президента России о содержании политзаключенного Расула Кудаева, передал лично Путину, он сказал «разберемся».  Но никто не разобрался, письмо они просто потеряли.

 

Плюс убийства журналистов. В Дагестане, например. Я лично президенту письма передавал, а Федотову — протокол. Как в песок все кануло. Никаких результатов.

Дело не только во мне. Многие вещи такого рода, конкретно касающиеся прав человека, конкретно уходили в небытие. Либо невыгодно, либо еще что-то.

Я уже не был членом СПЧ, когда убили Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко. Федотов сказал, что берет это на контроль. Хотелось бы узнать, в чем заключается этот контроль.

Мы встречались раз в год. Сначала слово давали «заготовленным выступающим» — тем, кто говорил озабоченными голосами такие вещи, которые, хоть и являются значимыми, но не острыми с точки зрения повестки. А потом мы, как школьники, тянув руки, пытались выхватить себе минуту или полторы, чтобы сказать что-либо. Это носило унизительный характер. Я полагал, что все должны выступать в равных правах. Но администрация президента так всегда организует, что сначала идут длительные системные доклады, а потом мы, если успеем.

СПЧ является воплощением принципа — всех держать вместе в одном аквариуме. Они просто нас держали под рукой. Чтобы мы не высказывались, и так далее. При этом мы обязаны докладывать, как реально обстоят дела с правами человека. Но деятельность совета превратилась в интересный рассказ о более-менее приятных вещах.

Вся деятельность совета превратилась в открытие никому не нужного ОТР и Мемориала жертвам памяти политических репрессий. Но никаких конкретных действий по защите прав человека я не припомню.

Дважды были слушания по экстремизму. Мы хором высказались, что экстремистское законодательство чудовищно и юридически неправомерно. В итоге на наши рекомендации просто никто внимания не обратил, хотя совет написал резко отрицательную рекомендацию. У меня ощущение, что нас занимали бесполезной писаниной. Потому что мы никто по сути. Члены СПЧ — никто. Мы даже не смогли добиться, чтобы нас в тюрьмы пускали. Почему не дают доступа? Да потому что в СПЧ принципиальные люди. Но если бы полномочия были, не было бы пыток, например.

О новом составе СПЧ:

—  Я не жалею, что ушел. И новый состав удивил. Ни одного мусульманина. При том, что максимум преступлений против личности приходится на исламские регионы. И там есть известные правозащитники. Трудно что ли одного мусульманина включить в СПЧ?

Не хочу к этому иметь отношения. Я в этом никакого смысла не вижу. Я рад, что Игорь Каляпин остался, Бабушкин.

Это статусное место. Екатерина Винокурова, которая была когда-то фигуранткой переписок Прокопенко, не может не хотеть. Ей как скажут, так она и поступит. Просто Администрация президента «лепит» удобный для себя состав СПЧ. Сейчас из него удалены все жесткие неудобные члены. Разбавили его сервильными людьми.

О том, как можно “реабилитировать” СПЧ:

—  СПЧ нужно дать реальные полномочия. Чтобы была возможность докладывать президенту о реальном положении прав человека. Мы имели бы доступ и полномочия расследователей. Это же уникальные полномочия и уникальный совет. Иначе такое ощущение, что людей воспринимали, как врагов и постоянно с ними шла борьба.

Станислав Кучер

Об исключении из состава СПЧ:

—  Меня нет в новом составе СПЧ, это абсолютно закономерно. Я выражал свое пожелание не быть в следующем составе совета и оно было услышано. Желание было обоюдным: меня по разным причинам не очень хотели там видеть и я не очень хотел там быть. Все совпало. Я был не самым активным членом совета. Я с удовольствием пользовался удостоверением СПЧ, когда речь шла о помощи задержанным на разных митингах, оно мне в этом не один раз здорово помогало. Во время встреч с Путиным я считал возможным и нужным ставить перед ним неудобные вопросы и проблемы. Вот и все возможности, ради которых я оставался в совете и считал свое пребывание там не вредным. Но бывали и ситуации на протяжении этого года, когда я хотел поставить некоторые вопросы, а они не получали реакции. Вот я и понял, что никакого толка от моего пребывания в СПЧ нет.

О новом составе СПЧ:

—  Когда мы говорим о работе в совете Бабушкина или Каляпина — я очень рад, что они остались в составе совета. Они остались, это здорово и для совета и для них, хотя есть люди, которые не хотели бы их там видеть. Они занимаются конкретной и внятной работой —  помогают людям. По линии комитета по средствам массовой информации, где работали я, Леонид Парфенов, Елена Масюк, мы помочь уже ничем не могли. В этом смысле к нам никто никогда не прислушивался, потому что на все очевидные вопросы о ситуации в СМИ, которые мы ставили, совет повлиять не мог, а власть в ее нынешней конфигурации не посчитала возможным. На месте Федотова, если бы мне было необходимо обновить совет, я бы как раз убрал Кучера и Парфенова. Мне непонятно, почему убрали Масюк: она как раз активно работала и участвовала в работе совета. Она была довольно неудобным членом совета для власти. Если я был неудобным раз в году, она была неудобна регулярно. Считаю, что это неправильно, что ее нет.