9 октября Борису Немцову исполнилось бы 60 лет. Политика застрелили четыре года назад на Большом Москворецком мосту в Москве. Сопредседатель московского отделения «Солидарности» Надежда Митюшкина вспоминает Немцова — одного из лидеров оппозиции и соратника.
— Помните, как вы с Немцовым познакомились?
— Я почти не помню, как это было. Не думаю, что это было вот так: это это Надя, это Боря. Предполагаю, что скорее всего мы вот так близко познакомились во время первых раздач на улице докладов «Лужков. Итоги». Это был сентябрь 2009 года. Десять лет назад. Пришел первый тираж, мы начали раздавать, а Боря стал приезжать и подписывать людям доклады.
Помню мое первое общение с ним один на один — мы доклады раздали, он уже собрался уходить, а я ему шипящим голосом шепчу: «Скажите людям “спасибо”». И он меня услышал и поблагодарил людей. И я была потрясена тем, что была услышана.
Это, наверное, были такие первые моменты, когда, общаясь с человеком, начинаешь ставить ему плюсики.
«Лидер, а не начальник. Не барин»
Я понимаю, что он был лидером партии, он привык, что вокруг него всегда люди, понимаю, как тяжело взаимодействовать с таким количеством людей и как тяжело добавлять себе в поле зрения еще новых людей. Я знаю, как это выматывает.
А он буквально через несколько дней уже всех наших активистов знал по имени. И этот «уличный» опыт был для него в новинку, потому что, если раньше он оказывался среди большой толпы или ездил по городам и населенным пунктам, то он общался с людьми как политик, губернатор. Говорил с людьми как начальник. И это было как-то дистанционно. Но ситуация поменялась, и вот он вышел на улицу. И самое потрясающее, я не сразу поняла, насколько Боря был обучаем. Он очень быстро все схватывал: смотрел соцсети, как только что-то новое возникало, у него тут же появлялось, ФБ, твиттер. Он серьезно относился к тому, что надо взаимодействовать с людьми, осваивать все новое.
Когда менялись обстоятельства, он уходил и начинал очень естественно в них жить и видно было, что это не вице-премьер вышел с людьми на несанкционированную акцию, а вышел лидер протестной организации. Лидер, а не начальник и не барин.
— В чем заключалось ваше взаимодействие с Немцовым?
— Вначале я занималась раздачей докладов. Он периодически приезжал, сам раздавал людям доклады, подписывал их, разговаривал с ними. Потом я стала сопредседателем «Солидарности». Все началось с того, что я достаточно случайно стала заявителем крупных митингов в 2011-2012 годах. Не то что меня специально выбирали, так получилось.
У Бориса было очень правильное понимание, он считал, что заявители митинга — это те, кто на митинге должен работать, решать всякие технические моменты, все согласовывать с полицией, заниматься безопасностью, монтировкой сцены, всякими бейджиками и много чем еще. Вот это и была работа заявителей и организаторов.
Мы с ним часто обсуждали наши организационные дела по «Солидарности», списывались, часто перезванивались.
— Представьте, что вам нужно рассказать людям, которые совсем не знают, каким был Борис Немцов. Чтобы вы про него рассказали?
— Я не могу сказать, что он мне сначала очень уж понравился. Наверное, Боря показался мне слишком гламурным. Я, например, заметила, что у него туфли с длинными «носами». Он бы достаточно стереотипен в обращении, всех женщин называл «красавицами». И мне потребовалась пара лет, чтобы он, обращаясь в мою сторону, заикался и больше так меня не называл. Были в нем какие-то вещи, которые смешили. Очень часто, когда ему надо было провести встречу со сторонниками, он честно «отбывал этот номер», был, что называется, «весь вечер на арене», но потом говорил, что ему срочно нужно в аптеку, потому что дочка заболела, и убегал. Через год та же история повторялась в точности до деталей. Это скорее смешило, чем сердило.
«У Бори короны не было»
— Всю жизнь он занимал важные государственные посты, когда вы с ним познакомились он был лидером небольшой протестной организации. Это уже был другой Немцов, не политик федерального масштаба?
— Мне кажется, он в принципе не был «звездным». У Бори короны не было. Он говорил: «Мне не нужны никакие должности, моя должность — Борис Немцов. Этого вполне достаточно».
— Чего он хотел добиться своей деятельностью?
— Хотел изменений в стране. Он верил в то, что нужно стараться, много что делать и можно изменить ситуацию.
— Он был против революции?
— Безопасность людей для него было всегда очень важна. После протестных акций 2011-2012 годов многие переходили из одной организации в другую. Для меня одним из весомых аргументов, почему я решила остаться в «Солидарности» вместе с Борисом, было то, что ему всегда были небезразличны люди. А для меня это очень важно. Я не политик, мне ближе правозащита.
Для Бори люди были важнее всего остального. Он всегда близко к сердцу воспринимал ситуации, когда люди оказывались в беде.
Вот, например, у одного нашего соратника по «Солидарности» случился инфаркт, его судебные приставы с лестницы столкнули. Боря меня всегда про него спрашивал, спрашивал, нужна ли какая-то поддержка.
Он очень многим людям помогал, помогал и тем ребятам, которые после «болотного дела» уехали из России и другим.
— Чем Немцов отличался от других оппозиционных политиков?
— Во-первых, человечностью, обучаемостью. Он не застывал.
Очень часто со временем люди начинают напоминать памятники самим себе. Вот был человек известным, а потом время изменилось, а человек сохранил ту же модель поведения, ту же же модель принятия решений, а Борис умел меняться.
У нас в разные годы были разные с ним ситуации.
В какой-то момент он разошелся с Лимоновым и не ходил больше на Триумфальную площадь (акции «Стратегии 31» — «МБХ медиа»). А я продолжала туда ходить и помню как-то, сидя в автозаке, получила от него такую смс: «Опять поперлась с Лимоновым». Я ему ответила: «Я не с Лимоновым пошла, а с людьми, а вообще я в автозаке». Боря сразу ответил : «Ой, поскорее тебе выйти», сочувствовал. То есть он мог рассердиться, но был отходчивым. Если с ним поругаешься, а бывало, когда мы не сходились мнением по организационным вопросам, ругались, так вот, после он мог совершенно спокойно позвонить или написать первым сам. Он умел находить подход к людям.
Меня с детства называли «девочка нет», потому что если мне сказать: «ты должна», сразу скажу: «нет». А если спросить: «как ты думаешь?», то я скорее всего скажу: «да». И Боря быстро научился со мной правильно разговаривать и крайне редко пытался мне что-то навязать.
Никогда не было, чтобы он нам говорил: «Вот я ваш лидер, я говорю, а вы танцуйте». Он никогда нам ничего не запрещал.
Мне кажется, что он был человеком очень ответственным. Если, например, у него менялись планы, то он всегда предупреждал, старался учесть все нюансы происходящего.
У него было одно редкое свойство, и когда я поняла, что оно у него есть, я его еще больше зауважала. На свете очень мало людей, которые умеют видеть одну общую картинку. Чаще всего люди хорошо понимают и видят какие-то свои «куски», и редко это собирается в общую мозаику. У Бори было это умение, а это так здорово, когда человек, решая какой-то вопрос, видит все структуры, всех людей, которые задействованы. Причем обычно это бывает у людей, которые решают оргвопросы и могут проманипулировать или интриговать, а вот этого у Бори совсем не было. Он подобные ситуации перерос, это то хорошее, что к нему пришло, видимо, из того времени, когда он занимал разные высокие посты.
«Просто нельзя молчать»
Был момент, когда в «Солидарности» было два сопредседателя — Борис Немцов и Гарри Каспаров. И Боре было все равно, сколько регионов считают его правильным лидером, а сколько считают правильным — Каспарова. В этом смысле он как-то был выше.
Я не знаю, что можно рассказать о Немцове как о политике. Много есть его речей, интервью. А вот если рассказать о Немцове как о человеке… Когда начались украинские события, он мне написал: «Давай выйдем к украинскому посольству». Я его спрашиваю: «С винтажем или без»? То есть в одиночные пикеты или с растяжкой. Он говорит: «Давай лучше с растяжкой, только мне в этот день надо уехать в Ярославль». Я говорю: «Если мы в такое время идем, то скорее всего ты на поезд не успеешь, тебя заберут».
Он отвечает: «Черт с ним, поеду позже, просто нельзя молчать». Много ли у нас найдется политических лидеров, способных выйти на несанкционированную акцию не ради своей цели, а потому, что «нельзя молчать»?
Вот когда один наш активист Денис сидел на 15 сутках в спецприемнике, мне позвонил Боря и говорит: «Вы же стоите в пикетах в поддержку Дениса, я бы тоже постоял». Он приехал, постоял в пикете напротив спецприемника. Такие поступки были для него абсолютно естественными. Я всегда знала, что могу к нему обратиться за помощью, но мы старались его лишний раз не обременять.
— Он спрашивал вас, хорошо ли он выступил на митинге?
— Он не спрашивал, потому что знал, что я скорее всего сплю в машине, потому что ночью была на монтаже сцены. Один раз была забавная ситуация. У меня кто-то спросил, чем один доклад «Путин коррупция» отличается от нового выпуска, а я не знала. Позвонила Боре и спросила, он стал мне объяснять, что вот на такой-то странице то-то написано, на другой то-то. А я говорю: «Борь, я твои доклады не читала». Он: «Ты хоть бы по телефону об этом не говорила».
— Что еще запомнилось?
— Единственное, что меня слабо примиряет с тем, что произошло, это то, что, по-моему, Боря совсем себя не представлял в старости. И для него было так важно оставаться молодым и красивым. И ему нравилось, что рядом с ним молодые Владимир Милов, Илья Яшин, а он при этом физически крепче их и сильнее. Вот они с Яшиным на гору залезли, и он с гордостью рассказывал, что у него оказалось больше сил, чем у Яшина.
Мы его между собой называли «мальчиком». Вот «мальчик пришел», «мальчику надо передать». Была в нем эта вот мальчиковость в хорошем смысле.
Вот я как-то покрасилась в красный цвет, то есть были у меня такие красные пряди. И я пришла в офис «Парнаса», а там довольно большое помещение. Боря увидел меня издалека, закричал «О!», побежал ко мне через весь зал и стал по этим прядкам пальцем водить.
— Это что, проявление нежности?
— Да нет. Это вот его та самая «мальчиковость». Я знала, что если он приходит и называет меня «Надькой», значит, внутреннее состояние у него на подъеме.
«Борис мог посадить за один стол и Касьянова, и Навального»
— Немцов был оптимистом? Он верил, что можно что-то изменить в стране?
— Мне кажется, он понимал, что это произойдет нескоро и будет трудно. И в 2011 году он понимал, что процессы гораздо сложнее, и нет такой надежды, что миллионы выйдут на улицы. Он прекрасно понимал, что это не резкий прыжок вверх, это дорога. Он понимал, что с одной стороны, надо собирать людей, с другой стороны беречь людей.
— Немцов конкурировал с Навальным?
— Он лучше других понимал и собственные, и чужие недостатки, лучше других видел, какие могут быть сложности, и не важно, конкурировал ли он внутри себя, и я, честно говоря, в это никогда не лезла, просто потому, что он старался не транслировать, но каждый раз, когда Навальный просил поддержки, Боря его поддерживал. Борис мог посадить за один стол и Касьянова, и Навального, и всех-всех-всех.
Он до последнего пытался удержать людей вместе, чтобы оставались какие-то возможности для объединения.
— Почему его убили?
— Во-первых, его слышали больше, чем других, он был известнее, чем все другие, в том числе и на Западе.
Во-вторых, у него больше, чем у других, было управленческого опыта. В-третьих, язык у него был острый…
По большому счету, Боря был самой сильной фигурой, не самой популярной в оппозиционной тусовке, но у него был самый сильный потенциал. И известность у него была, пускай во многом с отрицательным знаком, но кого это когда останавливало? В стране его фамилию знали больше, чем фамилии других оппозиционеров.
— Мемориал на мосту, где Немцова убили, это память о человеке, о политике?
— Это все вместе. Никто изначально не пытался делать мемориал. Просто сначала на мосту было много цветов, и в какой-то момент их выкинули. Активисты «Серба» вывезли машину цветов на Борину могилу. И тогда гражданские активисты, из которых сейчас уже почти никого не осталось, стали организовывать на мосту уборки. Мне тяжело вспоминать первые месяцы, шарахнуло нас всех тогда очень сильно. Боря мне в тот день в 12 часов дня звонил. Он был очень доволен, что договорился с Касьяновым вместе провести съезд, говорил: «Надька, все прекрасно, съезд проводим, зал есть!», и мы потом съезд проводили в том зале, о котором он договорился. И вечером, часа в четыре, списывались по поводу Марша «Весна»(Немцов планировал его провести 28 февраля 2015 года — «МБХ медиа»). Я сначала вообще не осознала, что произошло. Не могла сначала даже представить, как нам без него будет тяжело и плохо. В ту ночь у меня было ощущение, что тьма накрыла город. А потом как-то все сложилось: стало понятно, что мемориальную табличку никто ставить не собирается. Стало понятно, что судят не за убийство государственного деятеля, а просто за убийство, что ни заказчиков, ни исполнителей не будет. И стало понятно, что пока нет нормальной таблички, нормального расследования, мемориал на мосту — это и есть мемориальная табличка, а мы — просто гвоздики.
— Когда смотришь на вашу страницу в ФБ, там фотографии с моста, с кладбища, как будто вся жизнь там.
— Раньше все, что мы делали, транслировал Боря. Он мне писал: «Пришли фотки с пикета, с концерта, с акций». Я ему присылала, он их ставил на своей странице и что -то про нас писал. Когда его не стало, мы сидели и думали, кто будет из нас теперь писать про «Солидарность». Страничка у нас на ФБ какая-то хиленькая. И вот мы решили, что я возьму на себя эту обязанность, выкладывать раз в неделю фотографии с моста. Так и получилось.
«Боря умел различать добро и зло»
— Вот уже третий раз в день рожденья Бориса 9 октября вы устраиваете выставку в Сахаровском центре. Что за выставка будет в этом году?
— Эта выставка продолжает прошлогоднюю «Должность моя — Борис Немцов».Вокруг Бори всегда было много всяких мифов: про то, что он картежник, про его любовь к женщинам, про приватизацию, про деньги. И наши ребята из его прямой речи собрали ролики, где он сам развенчивает эти мифы про него.
— Вы были с Немцовым друзьями?
— У меня часто спрашивают, дружили ли мы. Я всегда отвечаю: «Нет». Потому что это была бы неправда. Мы совершенно разные люди. Я не знаю, как бы дальше развивались наши отношения. Я не думаю, что у него было очень много близких друзей. Наверное, у него оставались старые друзья, с которыми он чувствовал себя естественно и комфортно. Я не думаю, что у него был ресурс на появление новых друзей. Мы были соратники, товарищи…. Они, конечно, понимали, кого убивали. Без него какой-то вот этой человечинки в оппозиционных кругах стало меньше.
Есть вот такие добрые, хорошие правозащитники, которые думают о людях, но это всегда немножечко волей-неволей становится закукливанием. А есть политическая часть. Мне кажется, у нас в стране столько гуманитарных проблем, что нам не удастся победить коррупцию, не удастся навести порядок, пока с людьми что-то не произойдет. Пока они не почувствуют какую-то защищенность, уверенность, какой-то тыл. И это не только материальная часть. Может быть, у меня в голове перекос, потому что я работаю в реабилитационном центре с детьми. Но мне кажется, что нам действительно нужен условный гуманитарный лидер, человек, который не будет оставлять все эти проблемы напоследок. Хотя я понимаю, что эта тема, которая меня волнует — психоневрологические интернаты, детские дома, для Бори это тоже было далековато. Но мне кажется, что для него все равно важно было знать, как живут люди, что с ними происходит. Для Бори всегда главным был человек. Многие люди транслируют очень красивые слова, но всегда хочется посмотреть, что политик делает в той или иной ситуации. А Боря умел делать, пускай не какие-то масштабные вещи.
— Чего только стоил сбор подписей за окончание первой войны в Чечне, который он организовал!
— На словах все знают, что хорошо быть добрым и помогать. Но в реальной жизни не всегда так. Для того, чтобы человек изливал любовь, он должен быть ей наполнен. А Боря был таким. Я думаю, что это связано с его мамой. Многое шло от семьи. Ему нравилось, когда не было конфликтов.
— Для него важна была атмосфера любви?
— Да, он ее создавал.Он, конечно, не был ангелом. Не надо ставить его на пьедестал. Но Боря старался быть живым, гармоничным, и у него был правильный вектор. Мы все ошибаемся, и он ошибался. Но важно, что человек делает потом, как исправляет ошибки. С людьми во власти многое происходит, человек не пытается вернуться к своему правильному вектору, наступает точка невозврата. Для того, чтобы он вернулся, что-то должно с ним произойти. Это как разбойник на кресте. Я не думаю, что Боря был церковным человеком, но он умел различать добро и зло.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.