Интернаты по всей стране уходят на превентивную изоляцию после вспышки коронавируса в вяземском учреждении для престарелых и инвалидов. Елизавета Олеськина, директор благотворительного фонда «Старость в радость» рассказала ведущей подкаста «Взаперти» «МБХ медиа» Даше Даниловой, как сейчас работает интернат в Вязьме, какие меры принимаются в интернатах других регионов и как власти и руководство закрытых учреждений должны готовиться к борьбе с пандемией.
— Лиза, давайте сначала поговорим по поводу дома престарелых в Вязьме.
— Ситуация очень быстро меняется, поэтому мы говорим только о тех данных, которыми мы сейчас располагаем. Сейчас там 236 проживающих внутри учреждения, 61 человек с подтвержденным положительным заключением о COVID-19 на втором этаже, где сделан закрытый карантинный блок, и восемь человек, у которых начала подниматься температура. Очевидно, что вирус распространяется быстро. Из персонала сейчас есть два врача, которые прибыли из другого учреждения социальной защиты Смоленской области, и теперь будут лечить тех людей, которым может понадобиться помощь в учреждении. Одна медсестра, остальные сами заболели, 11 помощников по уходу от фонда, 11 сотрудников фонда и три штатные санитарки.
— Сколько всего сотрудников?
— Я могу сказать только про персонал, который связан с уходом и медицинской помощью. Это два врача, медсестра и 14 нянечек и фондовских, и штатных. Завтра от фонда должны выйти еще четыре нянечки, то есть помощников по уходу.
— Это на 236 жильцов?
— Да. Часть из них мобильные, то есть они не требуют ухода. Часть из них требует постоянного ухода, маломобильные, это порядка 100 человек.
— Это же очень мало на 100 маломобильных человек?
— Это всегда большая проблема во всех стационарных учреждениях, всегда очень большая нагрузка на персонал. Очень сложно организовать полноценный качественный уход и помощь, когда есть дефицит персонала. Но здесь ситуация особенная, вирус скосил всех, кто должен ухаживать. Именно поэтому образовался такой дефицит персонала. С 11 апреля по 14 апреля госпитализированы 14 человек персонала. Медсестры, помощники по уходу, то есть санитарки, врач, госпитализированы в связи с развивающейся клиникой заболевания и положительным тестом на COVID-19. С 12 по 14 апреля семь проживающих госпитализированы из-за того, что развивается клиника заболевания, и у них тоже положительный анализ. 14 апреля еще один человек госпитализирован с подозрением на гангрену ноги. Умерло с 11 по 15 апреля два человека, один с отрицательным анализом в ночь с 11 на 12, другой с положительным анализом в ночь с 14 на 15.
— Это жильцы?
— Это проживающие. Почему мы говорим о персонале? Потому что болезнь косит и проживающих, и персонал. Если вирус попадает в учреждение, то он, как лесной пожар, начинает с огромной скоростью распространяться внутри учреждения. Те люди, которые должны были ухаживать, ухаживать не могут, и регион, и министерство — все ищут людей. Мы как фонд, который более гибко, более быстро может подключиться к этой задаче, стали искать людей, и в итоге звали из среды волонтеров, тех, кто имеет опыт ухода, тех, кто готов, дообучившись, ухаживать за людьми.
— Я видела это объявление, там говорилось, что вы будете искать 20 человек, но насколько я понимаю, нашли уже больше?
— Мы выводим людей небольшими командами, чтобы они могли сначала быть обучены и проконтролированы, чтобы их поставили на правильный участок работы. Сегодня вышло трое новеньких с опытом ухода, завтра выходит еще четыре человека, и тогда 16 человек младшего персонала должны уже справиться, если болезнь не будет косить быстрее, чем мы успеваем подвозить патроны.
— Это волонтеры, или им будут платить за работу?
— Здесь действительно требуется объяснение. Мы искали людей из среды добровольцев, волонтеров, то есть изначально добрых, отзывчивых, готовых помогать. У некоторых есть опыт ухода. Но мы, конечно, предлагаем людям оплачиваемую работу, потому что это тяжелая работа. Мы честно проговариваем все риски, потому что несмотря на все силы средств индивидуальной защиты, никто не даст гарантии, мы честно говорим, что все могут заболеть, это очень заразная вещь.
— Расскажите о людях, которые соглашаются идти на такую работу. Это в основном жители Вязьмы?
— Да, в первую очередь нам было важно, чтобы отзывались жители Вязьмы, гораздо правильнее брать людей, которые близко находятся, у которых не будет проблем с тем, как добраться, потому что сейчас есть проблема с этим. У нас сегодня еле-еле добралась сотрудница, которая ехала на работу из-под Вязьмы, из деревни, есть сложности с теми, кто собирался ехать из Москвы. Если откликаются жители Вязьмы, и, главное, если у них есть опыт ухода, нам точно надо их брать в первую очередь, чтобы поддержать тех, кто готов ухаживать в самом городе, потому что там очень многие друг друга знают. Город-то не такой большой. Проблема, на мой взгляд, в том, что никто из нас — ни власти, ни общество, ни коммерческие организации — не был готов к тому, что ситуация будет развиваться так быстро. Мы все не готовы. Нам нужно максимально быстро сейчас извлечь все уроки и постараться не повторить тех ошибок, которые были. Мы и с федеральным Министерством труда на связи, и с региональным, все пытаются сделать, что могут, но проблемы сыпятся с такой скоростью, а ни у кого нет опыта в такой ситуации.
— Вы постоянно находитесь на связи с министерствами. Какие меры предпринимаются?
— Общими усилиями ищем персонал, сегодня наконец-то удалось местному министерству достигнуть договоренности с МЧС, они возводят отдельную армейскую палатку-санпропускник, которая позволит совершенно по-другому сделать защиту, гораздо более эффективно. Все выходные федеральный минтруд совместно с областью доставали средства индивидуальной защиты, мы тоже понимаем, какой это квест. Сейчас региональное министерство пытается разрулить вопрос с полноценным питанием, чтобы оно было самое качественное. Система госзакупок, госконтрактов и прочее превращают любую задачу в квест. Поэтому мы пытаемся изо всех сил, держась за руки, тушим горящий дом из ложки, из лейки — кто из чего может.
— Правильно ли я понимаю, что сейчас дом престарелых готовится к вспышке коронавируса, вот эти 60 случаев — это далеко не предел, скорее всего, будет больше. Что сейчас делается, чтобы подготовиться к ней?
— Готовиться к вспышке — это уже дело прошлое, мы все время опаздываем. Очевидно, если в доме начали болеть, если это не отдельные корпуса, которые стоят в километре друг от друга, то дом заражен, это все понимают. Почему сейчас там появились дополнительные врачи, почему и мы, и область вводим дополнительный персонал? Потому что мы понимаем, что это не вопрос дня, недели или двух недель, это может быть несколько недель, хорошо, если через месяц все это пройдет. Во всех странах больше всего страдают именно интернаты, сама система эта страдает. Что в очень благополучных странах, что не в очень благополучных странах, одинаково везде горят и сыпятся учреждения, где собраны, где живут в большом количестве, массово, скученно пожилые люди и инвалиды. Мы очень хотим думать, что нас это не коснется, но мы четко понимаем, что надеяться, что нас это всех минует, не нужно. Именно поэтому мы стараемся изо всех сил и так занудно и настойчиво всех предупреждаем, всех, кого можно.
— Что вы имеете в виду, какие шаги должны быть?
— Нет панацеи, как защитить на 100% учреждение. Нигде нет единого рецепта, как сделать так, чтобы никто не заразился. Каков масштаб проблемы? Это больше полутора тысяч стационарных учреждений, то есть домов престарелых, ПНИ (психоневрологический интернат — «МБХ медиа»), домов-интернатов для детей с инвалидностью в России. Это миллионы пожилых людей, инвалидов на дому. Не надо думать, что на дому все хорошо, это иллюзия. И не надо думать, что соцслужбы сами как-то справятся, они работают круглосуточно. Очень сильно возросло количество тех людей, которым нужна помощь, и очень сильно сократилось количество работников, которые могут помогать. Частично из-за того, что эти работники сами попали в зону риска, потому что среди них есть люди 65+, а частично среди них есть люди, которые уже заболели. Если мы говорим о стационарных учреждениях, то первый вопрос, который встанет, — кто заменит персонал, который покосит болезнь, кто будет ухаживать за людьми.
Учреждения заранее должны готовить смену из всех, кто работоспособен в учреждении, кто распущен на время самоизоляции. Это бухгалтера, юристы, отдел кадров, вахтовые охранники, все, кто готовы, способны, не инфицированы, всех, кого можно оперативно обучить азам ухода и под контролем старших выводить на смену. Что делать, если и их не хватит или они тоже заболеют? Вот это вопрос хороший. Кажется, что было бы правильно, персонала ведь много, перебросить его из других интернатов. Мы тогда оголим их, и беда будет только больше. Если мы заберем хоть кого-то из надомного ухода, мы погубим людей на дому. Регионы, к счастью, это понимают, что перебрасывать персонал от одних стариков-инвалидов к другим — это кощунство, которое никому не поможет. Что дальше?
Мы прошли это в Вязьме, тогда обращаемся к сестричествам, через епархию ищем сестер милосердия, ищем людей с опытом ухода, учреждения ищут дополнительное финансирование, потому что людей надо оплачивать. Если и их нет, а их очень часто нет, потому что они уже разобраны по больницам, мы считаем целесообразным подключать или армейские части, которые рядом расположены, или специалистов МЧС, чтобы отдать им тяжелую работу, не уход за людьми, а постоянную дезинфекцию, таскание тяжестей туда-обратно, формирование отдельного отделения, обработка отходов, всю сложную, тяжелую работу. Тогда хотя бы как-то можно будет разгрузить персонал, который ухаживает, сохранить его, и предотвратить опасную ситуацию, когда не останется совсем никого. Но если эпидемия будет входить в свой пик, то надо делать то, что мы сделали: вербовать уже не резервистов, а ополченцев, что мы начали делать, призывая людей из волонтерского сообщества.
Мы не предлагаем судорожно бросаться всем звать волонтеров, мы понимаем, что это решение и сложное, и рискованное, и уход — это тонкая наука, это большие риски, это контроль, это безопасность. Все НКО, все некоммерческие организации, если там есть люди, которые готовы встать на уход, должны заранее готовиться. В Смоленске это понадобилось через два-три дня, очевидно, что дальше это будет все больше нужно. Если мы думаем, что нам тут помогут медики, то это тоже пустая иллюзия, потому что медики сами на разрыв.
— А что в Смоленской области с медицинской помощью сейчас? Готова ли она к тому, что сейчас явно начнется приток новых заболевших?
— В Смоленске развернут инфекционный госпиталь на, боюсь соврать, 300 с лишним коек, они готовятся к приему людей.
— Вы писали у себя в фейсбуке о том, что появились новые случаи заражения в ПНИ в других областях. Вы пишете о Башкирии о Смоленске.
— В Малаховке один подтвержденный случай, мне кажется, очень правильно, что Алексей Сиднев, руководитель и владелец сети Senior Group, не скрывает этот факт, он, наоборот, рассказывает и пытается на примере Малаховки предупредить, помочь, обучить другие учреждения. Надо понимать, что Алексеем Сидневым было сделано все, чтобы сохранить людей от вируса, сейчас делается все, чтобы изолировать этот очаг, чтобы собрать их в одном отделений, в одном крыле, в одной палате, и все равно вирус прошел. Мы знаем, что было выступление заместителя губернатора республики Башкирия о том, что там есть подозрение в одном из учреждений, мы знаем от федеральных органов исполнительной власти, что в Смоленской области в одном ПНИ сейчас тоже должно быть подтверждение у сотрудника. Но я боюсь, что каждый день мы с вами будем узнавать о все большем количестве учреждений, где есть подозрение или уже положительный анализ на коронавирус.
Если сейчас все мы вместе не подготовимся, не поймем, что делать, и не начнем это делать быстро, то потери будут недопустимыми. Есть первая ситуация — превентивная изоляция, как во всем мире, когда заранее, не дожидаясь, когда кто-то заразится, учреждение закрываются внутри с персоналом. Закрываются с тем количеством персонала, которое готово, согласно на две недели минимум закрыться в учреждении, не покидать территорию. С другой стороны, мы понимаем, что не весь персонал согласится на такую превентивную изоляцию, кто-то сам нездоров, кто-то сам в возрасте, у кого-то маленькие дети, у кого-то лежачие родственники. Учреждения, которые идут на такой превентивный шаг, им тоже непросто, они тоже изыскивают персонал, обучают, дообучают, подвозят необходимое количество средств ухода, медикаментов, всего, чтобы две недели, месяц учреждение пересидело.
Мы видим этот опыт за рубежом, в нем есть смысл, но и он не может на 100% спасти. Второй вариант, который мы видим в Вязьме — это экстренная изоляция, когда уже зараза, когда она распространяется внутри учреждения и это считанные секунды, минуты, часы, дни, когда уже все учреждение постепенно охватывает этот вирус. Это не вопрос «как не принести заразу?», это вопрос, как там организовать более-менее полноценную помощь, уход и лечение. Второй случай, когда у нас уже не превентивная, а экстренная изоляция, понятно, что учреждение отделяют от всей инфраструктуры города, чтобы не разносить заразу наружу, но, что важно, там внутри должен разворачиваться настоящий госпиталь, вполне себе военный.
Поэтому заранее все регионы должны отработать этот порядок с Минздравом, с Роспотребнадзором, каким образом, где будет сделано отделение для карантина, где будет изолятор для предположительно заболевших, где будет санпропускник — слово, с которым все должны вставать и ложиться, это возможность сохранить врачей и персонал незараженным, потому что люди должны в чистой зоне переодеться, пройти через этот санпропускник и выйти в грязную зону. Второй случай экстренный, но все учреждения должны быть к нему готовы, директор, сотрудники, все службы должны знать, должно быть налажено взаимодействие.
Если это происходит, когда уже беда случилась, это выливается в недопустимые потери. В этом случае надо понимать, что все время будет выпадать персонал, все время будет нужно подтягивать все новые и новые силы. Вот два пути, желательно выбрать первый. Очень много регионов, глядя на опыт Смоленской области, на Вязьму, превентивно изолируются, в каких-то регионах сотрудники сами, боясь за своих подопечных и свои семьи, соглашаются и даже сами выступают с инициативой превентивной изоляции, чтобы хотя бы как-то уменьшить угрозы вируса. Нужно проработать и все, что связано с психологической помощью людям, потому что очень непросто несколько недель сидеть в изоляции в закрытом помещении в учреждении, которое, как и все остальные, находится под угрозой.
— Регионы финансово поддерживают те дома престарелых, те ПНИ, которые закрываются превентивно?
— Если учреждение говорит о превентивной изоляции своих сотрудников, меры материальной стимуляции, выплата зарплаты в двойном размере, двойном с лишним, с отдельной оплатой питания — это вопрос, без решения которого задачку не решить. Региональные министерства стараются донести до губернаторов, что это хоть какой-то шанс на спасение, это не вопрос экономии. Многие регионы это уже слышат, многие губернаторы сами понимают, что здесь правда лучше не экономить. Тем не менее, очевидно, что нам надо еще говорить, говорить и говорить, стараться успеть предупредить максимум людей. И сделать так, чтобы персоналу в превентивно изолированном учреждении было безопасно, комфортно, было удобное место для сна, возможность отдохнуть, принять пищу. Необходимо предусмотреть человеческие, адекватные условия для персонала. Мы как фонд стараемся сделать так, чтобы все учреждения, тем более те, что уходят на превентивную самоизоляцию, выходили на видеосвязь с волонтерами, с родственниками. Сейчас у нас бурным цветом цветут и развиваются видеопоездки, это хотя бы какое-то окошко в мир внутри этих учреждений, в том числе силами волонтерской организации.
— Сколько регионов или сколько таких интернатов уже ушли на превентивную изоляцию?
— Эта ситуация постоянно обновляется. От более чем 15 регионов страны мы слышим разговоры о том, что они либо уже ушли, либо уходят, либо уходят с середины недели. Нельзя же просто проснуться и решить, что с завтрашнего дня вы уходите на превентивную изоляцию. Сначала нужно решить вопрос кадров, кто готов выходить, где брать недостающих, как решить вопрос материальной стимуляции, параллельно надо решить вопрос нормативного, юридического подкрепления этого решения, с людьми надо договор трудовой правильно заключить, правильно сформировать штаты, нужно решить, где эти люди будут спать, как купить быстро кровати, дополнительную мебель, дополнительные средства личной гигиены, всего, что нужно, чтобы люди жили. Это не вопрос, что проснулись утром и самоизолировались, а подготовленной, спланированной военной операции, которая может быть хотя бы как-то повышает шансы, что вирус не пройдет.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.