Как судья Менделеева третью экспертизу назначала. Сериал «Платформа» в Мещанском суде

Прошедшая неделя на судебном процессе по «театральному делу» выдалась горячей. Каждый день шли настоящие процессуальные баталии между защитой и гособвинением. Временами казалось, что мы  слушаем не знаменитое в России «театральное дело», а смотрим юридический сериал, где простым зрителям не всегда удается уловить тонкие процессуальные моменты и уследить за ходом мысли адвокатов. С прокурорами как раз все гораздо проще. Их замысел и мотивации всегда более прозрачны и прозаичны. 

Уже вечером в понедельник, 16 декабря стало понятно, что прокурорам удалось «продавить» идею о проведении третьей экспертизы. На суде неоднократно возникали сомнения в допустимости первой, которую по поручению следствия проводила эксперт Рафикова.  Именно на этой экспертизе основывается обвинение, и из нее, как заявила представитель Минкульта Смирнова, культурное ведомство узнало, что у него якобы похитили 133 миллиона рублей.  

Вторая же экспертиза, назначенная на первом судебном процессе,  свидетельствовала в пользу Серебренникова и других.

Прокурорcкая переписка

Дальше события развивались, как в хорошей «мыльной опере». 

Прокуроры решили опорочить вторую экспертизу, доказав, что эксперты Видмантас Силюнас и Марина Андрейкина не были независимыми. 

Для этого гособвинение представило на суд свою переписку со Следственным комитетом. 

11 декабря 2019 года прокурор Михаил Резниченко обратился с письмом к старшему следователю по особо важным делам полковнику юстиции Александру Лаврову (Путин присвоил ему звание генерал-майора на следующий день, 12 декабря. — «МБХ медиа») с просьбой сообщить, направлялись ли в ходе предварительного следствия экспертом Видмантасом Силюнасом какие-либо обращения в поддержку обвиняемых. 

В тот же день прокурор Резниченко получил ответ от следователя Лаврова. Тот направил ему «копии обращений Силюнаса в Басманный районный суд и в Мосгорсуд об избрании Софьи Апфельбаум более мягкой меры пресечения». Прокурор Резниченко торжественно огласил на суде рапорт некоего лейтенанта юстиции Степанищева, который якобы получил в архиве Басманного суда ходатайство Международного фонда имени Станиславского в поддержку Софьи Апфельбаум. Среди подписантов стоит и имя профессора Силюнаса. 

Защита просила суд признать бумаги, принесенные прокурором, недопустимым доказательством и запросить материалы из Басманного суда, когда в ноябре 2017 года судья Карпов продлевал обвиняемым меру пресечения. И на следующий день судья Менделеева огласила  материалы из Басманного суда. Оказалось, что письмо Фонда имени Станиславского, где среди прочих значится подпись Силюнаса, действительно оглашалось в Басманном суде, только не в апреле 2017 года, как уверял прокурор Резниченко, а 24 ноября 2017 года.

Дальше — больше.

Адвокат Карпинская обратила внимание судьи, что 11 декабря была среда, а в среду в архиве Басманного суда выходной, поэтому лейтенант Степанищев никак не смог бы получить там документы. Получалось, что переписка прокурора со следователем вызывает вопросы в ее подлинности.

Недопустимые доказательства   

Судья Менделеева с адвокатом не согласилась, ее в переписке ничто не смутило. Она планомерно отказывала защите практически во всех  многочисленных ходатайствах. 

А защита продолжала требовать исключать доказательства обвинения из дела: признать недопустимыми доказательствами несколько протоколов допросов, где слова незнакомых между собой свидетелей идентичны, десятки документов «неизвестного происхождения, без подписей и печатей», «черновики, с перечеркнутыми фразами, с описками, дописками».

И, наконец, защита — адвокат Малобродского Ксения Карпинская и адвокат Итина Юрий Лысенко — просили судью исключить из дела первую экспертизу, проведенную по заказу следствия экспертом Рафиковой. 

Карпинская обратила внимание, что ни Малобродский, ни Серебренников не были проинформированы, как это положено по закону, о назначении этой экспертизы, они не могли участвовать в составлении вопросов. 

Адвокат Лысенко заявил, что в экспертизе Рафиковой много противоречий, «которые не дают возможность проверить достоверность ее исследования». Эксперт Рафикова установила, говорил Лысенко, что «Седьмая студия» обналичивала деньги, и указала, что эти деньги «тратились и не тратились» на «Платформу», а в выводах всю наличность причислила к ущербу государству. Кроме того, не имея достаточно необходимых документов, эксперт не отказалась от исследования, что не соответствует закону. 

Судья  была непреклонна: она заявила, что решит судьбу всех ходатайств, когда уйдет в совещательную комнату для вынесения приговора.

Но, как выяснилось уже в середине недели, выносить приговор  судья Менделеева пока не собирается. Она предложила участникам процесса обсудить возможность проведения повторной экспертизы, предложенной гособвинением. 

Недопустимые диски 

Среди аргументов в пользу проведения этой экспертизы — не только пристрастность экспертов Силюнаса и Андрейкиной (еще до участия в экспертизе, она написала статью о «Платформе» в журнале «Театр»), но и новая информация, якобы полученная с дисков из компьютера бухгалтера «Седьмой студии» Ларисы Войкиной.

Все ходатайства защиты о том, что диски следует исключить из дела немедленно, также непреклонно отвергались судьей.  

«Прокуратура хочет использовать эти диски в новой экспертизе,  а защита сомневается в их достоверности», — настаивала адвокат Карпинская. Такие диски были приложены к экспертизе Рафиковой и должны были лежать в материалах дела. А  на одном из заседаний прокуроры вдруг заговорили об этих же дисках, но хранящихся в другом уголовном деле — в выделенном деле в отношении Екатерины Вороновой. 

Кажется, что защита бьется головой о стену: все ходатайства летят в судейскую «корзину».

И тут, как в любом хорошем сериале, наступила кульминация. Судья попросила участников процесса высказать мнение по поводу проведения третьей экспертизы. 

«Затягивание в бесконечность»

«Ваша честь! Мы уже 14 месяцев находимся в судебном процессе, если считать и первый суд, и второй под вашим председательством,  — сказал Алексей Малобродский. — Полтора года шло предварительное следствие, исследовано огромное количество материалов и допрошено множество свидетелей. Мне представляется, что у обвинения недостаточно доказательств моей и других (обвиняемых) вины. И недостаточно решимости, а может быть, практики признать ошибочность своего обвинения. Назначение ходатайства о проведении новой экспертизы оцениваю как демагогическую и казуистическую попытку как-то выйти из этого положения, в которое обвинение себя поставило. Я не вижу в постановке вопросов для экспертизы никакого смысла, не вижу перспективы. Единственная цель назначения — затягивание процесса в бесконечность. Никакого другого смысла извлечь невозможно». 

Очевидно, что судья свое решение уже приняла. Опрашивает она участников процесса, как всегда, достаточно ритуально: так положено по закону выяснять мнение подсудимых, адвокатов, прокуроров, представителя «потерпевшего» Минкульта. Впрочем, мнения участников процесса всегда достаточно предсказуемы: адвокаты почти всегда выступают против ходатайств прокуроров, прокуроры соответственно почти никогда (может, один или два раза) не соглашаются с ходатайствами защиты. Подсудимые солидарны с адвокатами. Кирилл Серебренников на протяжении всего процесса на вопрос судьи, как он относится к ходатайствам гособвинения, отвечал примерно следующее: «Если они за, то я против». Так же он ответил и на вопрос о предложении прокуроров провести третью экспертизу. 

«Ваша честь, я передумал» 

А потом вдруг резко поменял свое мнение: «Ваша честь, я передумал. Я предлагаю всем моим коллегам согласиться на экспертизу,  — сказал Серебренников. — Давайте третью, четвертую и пятую экспертизу. Смысл этого второго процесса, как я понимаю, нас изнурить. И чтобы следователи не выглядели совсем уж отвратительно. Должен же кто-то генерала получить. Но, если есть какое-то сомнение в предыдущей экспертизе, давайте тогда назначим следующую. Любой эксперт  подтвердит, что проект «Платформа» был, что все происходило законно и нормально, и мы его сделали. И у него высокий художественный статус. Поэтому не надо ничего бояться. Ну, время — да, ну изнурительно — да. У нас будет небольшая передышка, ваша честь, в нашем марафоне. Подождем экспертизу». 

Заявление Серебренникова стало неожиданностью для всех, и, кажется, даже для его адвоката Дмитрия Харитонова, который был против ходатайства гособвинения и в своем выступлении резко критиковал как само это предложение, так и вопросы, предложенные прокурорами для экспертов. Харитонов напомнил, что для повторной экспертизы можно ставить только те вопросы, которые уже были заданы при предыдущей. 

Судья Олеся Менделеева, как всегда, чуть кокетливо улыбнулась Серебренникову и заметила: «А вы, Кирилл Семенович, соглашаетесь, чтобы от суда отдохнуть». Адвокат Ирина Поверинова, защитница Софьи Апфельбаум, высказала другую версию: «Он просто хочет свой фильм доснять». 

Сама Софья Апфельбаум выступила против проведения третьей экспертизы. Она объяснила, что найти экспертов, которые бы не были знакомы с ней, будет невозможно, потому что она, работая с 2008-2012 год в Минкульте была знакома со всеми людьми театра. 

И вот решение судьи: оставить в материалах дела вторую экспертизу, ту самую (предложенную на первом процессе судьей Аккуратовой), которую мечтали исключить прокуроры. И назначить повторную экспертизу — ту самую, о которой мечтали прокуроры. 

И гособвинению и защите судья предложила привести на следующий день своих экспертов. Именно привести, а не просто представить список кандидатов. 

Конкурс кандидатов в эксперты

В пятницу 20 декабря, на следующий день после судьбоносного решения об экспертизе и на следующий день после стрельбы на Лубянке, оказалось, что на процессе по «театральному делу» не досчитались одного из главных участников — корреспондента «Коммерсанта» Романа Дорофеева, который ведет онлайн процесса. Как передали информационные агентства,  Дорофеев был задержан утром во время съемки в прямом эфире, когда он рассказывал , что происходит на следующий день после стрельбы возле здания ФСБ. Два часа он провел в ОВД Мещанский и не смог к началу процесса приехать в суд. О том, что происходило в суде, мне рассказал Алексей Малобродский.

Судья разрешила Малобродскому осмотреть его компьютер и сравнить распечатку его электронной переписки, заверенную нотариально, с электронной перепиской на компьютере. Малобродский говорит, что был очень рад вновь увидеть свой ноутбук, изъятый на обыске. Подключить его к интернету оказалось делом непростым: во-первых, он был изрядно разряжен, во-вторых, пришлось «раздавать» интернет с айфона. Но все-таки переписку открыли и Малобродский с разрешения судьи устроился вместе с гособвинителем за прокурорским столом. 

Сам факт оглашения переписки Малобродского с Масляевой и другими сотрудниками «Седьмой студии» важен для дела. Переписка показывает, что во время работы Малобродского генеральным продюсером на «Платформе» деньги выдавались и тратились на проект. Эта переписка   — доказательство невиновности Малобродского. Следователи же приобщали к материалам дела только те письма, которые им были выгодны, а остальные как бы не замечали. 

Осмотрев свой ноутбук как вещественное доказательство, Малобродский вернулся на скамью к другим фигурантам дела.  Прокурор Резниченко заявил, что ему пока не удалось найти экспертов и попросил еще время. Тогда защита пригласила своих экспертов: сотрудника экспертного центра «Союз» Наталью Строкову, театрального режиссера Виктора Рыжакова, доктора философии и искусствоведения, заведующего кафедрой искусствознания и гуманитарных наук Театральной школы Константина Райкина Дмитрия Трубочкина, заместителя председателя Союза театральных деятелей России Дмитрия Мозгового, преподавателя ГИТИСа Сергея Горошкова, директора Театра наций и «Золотой маски» Марию Ревякину.

«Этакий очный конкурс соискателей в эксперты,  — пошутил Малобродский. — Я им всем очень благодарен, что они из гражданских и  профессиональных побуждений готовы смириться с этим «цирком»». 

Эксперты показали судье свои дипломы и регалии, прокурор допрашивал их с пристрастием, интересуясь не публиковали ли они какие-то интервью или тексты, посвященные «Платформе». Он спросил  у Трубочкина, не зависит ли он от Константина Райкина, ведь он преподает в его школе, а Райкин, дескать, давал поручительство за Малобродского. 

Судья, в свою очередь, спросила у Ревякиной, не говорила ли она о деле «Седьмой студии» с Евгением Мироновым, ведь известно, что Миронов обращался к президенту Путину в защиту Серебренникова. 

В общем, тестирование экспертов подтвердило правоту слов Софьи Апфельбаум и Кирилла Серебренникова: театральный мир так мал и дело «Седьмой студии» столь резонансно, что невозможно найти экспертов, которые бы где-то, когда-то, что-то не говорили об этом деле. 

Остались только «искусствоведы в штатском». 

Видимо, их поисками и занимаются гособвинители.