«Бояться нам нечего, даже войны»: как иранцы восприняли атаки на американские базы. Репортаж «МБХ медиа»

 

 

Корреспонденты «МБХ медиа» Антон Воронов и Арина Трушина отправились в Иран на новогодние праздники. 3 января они застали там новость о гибели генерала Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Касема Сулеймани. Позже корреспонденты съездили на похороны генерала в его родной город Керман, во время которых погибли 50 человек. Следующей ночью Иран выпустил ракеты в сторону американских военных баз в Ираке, а под Тегераном упал украинский «Боинг», летевший в Киев. Все это время наши корреспонденты оставались там. «МБХ медиа» посмотрели на Тегеран сразу после авиаударов и катастрофы, а также узнали у местных жителей, что они думают о политическом кризисе.

В 9 часов утра поезд из Кермана прибыл на железнодорожный вокзал в Тегеране. Среди пассажиров было мало людей, участвовавших в похоронах генерала Сулеймани — но о них говорили все и даже пытались переводить иностранным попутчикам. Мы были единственными в вагоне, кто не говорил на фарси — но первыми, кто узнал о ракетной атаке и крушении «Боинга».

В центре Тегерана ничто не говорило о глобальном конфликте, напугавшем весь мир, или авиакатастрофе. Даже траурные плакаты с генералом Сулеймани, которые можно было еще вчера видеть на каждом окне, встречались все реже. Много памятных флагов и плакатов мы встретили только возле бывшего американского посольства и у башни Азади, где два дня назад с ним прощались. На башню с западной стороны даже направили проекторы: на вершине и обеих ее опорах показывали лицо генерала.

Десятимиллионный город жил так, словно за последние несколько дней ничего не произошло. Правда, все равно работать открыто было немного страшно. Иранские власти не очень любят иностранных журналистов, поэтому с иранцами приходилось разговаривать под видом студентов-туристов. 

Местные жители говорили, что не боятся ничего. «Мы уже испытывали такое на протяжении 40 лет, это не изменит настроения людей», — рассказал студент Алиреза, который учится на врача и мечтает уехать в Германию. «Люди очень грустно смотрят на кризис, особенно в сравнении с прошлым. Но кризис — это не что-то новое», — говорит Хамед, который работает в кофейне в Тегеране.

Страхов не выражали, по крайней мере в разговоре с нами, и патриотично настроенные иранцы. Житель провинции Хозморган Саид сказал, что в его родном городе люди даже счастливы. «Если у нас будут какие-то проблемы, за нас вступится лидер и правительство. Бояться нам нечего, даже войны», — рассказал он.

В девять вечера город почти полностью опустел. В центре, рядом с Большим базаром, открыты были только несколько лавок — даже в них не работали, а курили кальян, пили запрещенное в стране домашнее ширазское вино и смотрели телевизор. По телевизору тоже больше не наблюдалось траура — вместо черной ленты в левом верхнем углу развевался анимированный иранский флаг. За полчаса поисков только на одном канале удалось найти ролик, посвященный генералу.

Ночью собираться в аэропорт пришлось и нам. К этому моменту уже стало ясно, что никакой войны не будет. На безлюдных перекрестках портреты генерала Сулеймани выглядели скорее пугающе. Но на въезде в международный аэропорт Имама Хомейни исчезли даже они, мы встретили только несколько траурных флагов. 

Несмотря на вчерашнюю авиакатастрофу, досмотр в аэропорту проходил быстро. Сотрудники службы безопасности без проблем пропустили полную полуторалитровую бутылку воды — в европейских аэропортах ее заставили бы выбросить. Проблемы были только на отдельной очереди для женщин: из-за наплыва в аэропорт китайских туристок мы задержались на досмотре почти до самого конца посадки.

Уже в самолете девушки, которых исламские традиции обязывают носить на голове хиджабы, сняли платки. Сам полет прошел мягко, несмотря на то, что самолет на вид был довольно старым: из-за санкций иранские авиакомпании вынуждены пользоваться бортами, которые в остальном мире используют разве что грузовые компании.

10:30, Москва. На паспортном контроле во «Внуково» около ста человек; сотрудница пограничной службы пытается разделять потоки и на русском призывает проходить иностранцев в конец коридора. Ее понимают не все: два иранца случайно зашли в очередь для российских граждан.

— Вы паспорта свои покажите! Тут только российские паспорта! — говорит враждебно сотрудница.

Парни не понимают. После недолгих объяснений жестами они все же проходят дальше.

Пограничник встречает нас дежурным вопросом «Откуда летите?», а когда узнает, что мы из Тегерана, напрягается, ищет штампы и пытается узнать, что же мы там делали. Ответ про иранские музеи его полностью устраивает, и мы выходим в город.

Разница между температурами в Тегеране и Москве — всего семь градусов, но если в столице Ирана можно свободно ходить днем в футболке, то российская столица встречает снегом и грязной жижей, на которую смотреть все равно  приятней, чем на огромные горы Эльбурс, живой Гранд Базаар и даже великолепный дворец Голестан.