На новых фигурантов «московского дела» Андрея Баршая, Владимира Емельянова и Егора Лесных оказывают давление в изоляторе временного содержания (ИВС). Об этом сообщают посетившие политзеков члены ОНК. Речь идет об изоляторе УВД СВАО. О разнице между ИВС и СИЗО и о том, почему ИВС — очередное «темное дно» нашей репрессивной системы, рассказывает Роман Попков.
По словам фигурантов «московского дела», сокамерники постоянно беседуют с ними и призывают признать вину в «совершении преступления», начать сотрудничать со следствием, отказаться от своих адвокатов.
ИВС – отдельная большая проблема, очередное темное дно нашей репрессивной системы. Про беду с ИВС говорят меньше, чем про беду с СИЗО и колониями. Да что там, даже журналисты (за исключением профильных «судебных» и правозащитных корров) все еще часто путают эти два понятия – ИВС и СИЗО.
В России ИВС до сих пор входят в систему МВД, в отличии от СИЗО и исправительных колоний, давным-давно переданных в Минюст. У нас и с Минюстом (ФСИН) просто адская бездна проблем. Мы едва ли не каждую неделю узнаем об очередной леденящей истории с пытками на зонах. Но ИВС, подчиняющиеся МВД – зло в тени.
Люди в ИВС содержатся, как правило, с момента первых допросов в кабинетах следователей, и до избрания судом меры пресечения с последующим этапированием в СИЗО. И вот эти дни в ИВС – самые опасные для заключенного. Прессе и правозащитникам в Москве все-таки удается время от времени дрессировать, пугать, бить по рукам ФСИН. По крайней мере, на моей памяти (когда я сидел в заключении) ФСИНовское начальство Бутырки неоднократно отказывалось принимать арестантов со следами побоев из ментовских ИВС. Просто-напросто медчасть Бутырки не желала брать на себя риски, ответственность. Трусливая позиция, но они хоть чего-то боятся, и то хорошо. Руководство ИВС не боится ничего.
ИВС – это ведь то же самое ведомство, что и оперативники, осуществляющие сопровождение уголовного дела. Это та же система МВД. Зачастую, если следствие ведет МВД, то и следователь относится к тому же ведомству, что и ИВС. Подследственный несколько суток находится в камере, а камера принадлежит МВД. У оперов и следователя в этой камере власти не меньше, чем в их собственных кабинетах. Они на короткой ноге с начальником изолятора, они могут командовать «коридорными», они могут прямо влиять на то, в какую камеру и с кем тебя посадят.
Несколько суток, днем и ночью, вплоть до перевода в СИЗО, под контроль другого силового учреждения, человек полностью во власти людей, прямо заинтересованных в признании им вины, в обвинительном приговоре. Неудивительно, что давление может осуществляться не только на допросах и различных «беседах» в кабинетах, но и в камере.
Многие слышали ужасные истории про «пресс-хаты» в СИЗО, где подконтрольные администрации заключенные мучают других заключенных: бьют, пытают кипятильником, грозят сексуальным насилием, автоматически переводящим зэка в «низшую касту». Нужно только понимать, что в СИЗО такого рода явления становятся все более редкими. Хотя некоторые следственные изоляторы до сих пор пользуется у арестантов недоброй славой. А в ИВС, в отличии от СИЗО, лайт-варианты пресс-хат – явление обыденное. Нет, пытать кипятильником не будут. Но есть «внутрикамерные разработки». Есть действующие по приказу следователей и оперов «наседки» — люди, которых подсаживают, которые «ездят по ушам», шипят, угрожают, давят.
Особенно интересен вот этот способ давления на политзаключенных (цитирую по «Новой газете»): «Соседи по камерам также рассказывают о проблемах и сложностях нахождения в СИЗО».
Надо только понимать, что «проблемы и сложности» со стороны арестантского коллектива в СИЗО были бы гарантированы как раз вот этим живущим в ИВС «наседкам» и «разработчикам». Принуждать сокамерника признать вину, сотрудничать со следствием – абсолютно неприемлемо в арестантской этике и сурово наказуемо по тюремным «внутренним законам». Но впервые оказавшиеся за решеткой по сфабрикованным делам молодые люди ничего этого не знают и поставить мерзавцев на место не могут.
Многие «разработчики», садящиеся на уши — они же от внутритюремного возмездия за какие-либо грехи как раз и прячутся в ИВС, под крылом МВД. Выполняют свою позорную работу, чтобы не попасть в СИЗО, а если попасть, то в «замороженные», изолированные камеры.
Решать проблему ИВС в МВД, похоже, не спешат. Как-то сам по себе сложился в постсоветской России административный консенсус. «Да СИЗО и исправительные колонии отдаем Минюсту. Но ИВС – это другое дело, там сидят в заключении всего несколько суток, по сути это вообще не место лишения свободы. К тому же в первые дни с задержанным ведутся активные следственные действия, надо же сделать так, чтобы следователю было удобно работать. Так что пускай ИВС остается в МВД». И все с этим согласились, все решили, что такой явный административный порок – дело приемлемое. На самом деле это неприемлемо, нет.
Что делать с ИВС? Самый простой ответ: следует наводить порядок во всей системе МВД, и в изоляторах временного содержания заодно. Но у меня есть подозрение, что наводить порядок в МВД мы сможем начать только в пресловутой прекрасной России будущего — после кардинального слома всего нынешнего авторитарного политического режима. Однако, нужно требовать каких-то реформ, которые остановят весь нынешний беспредел в ИВС уже сейчас. Напрашивающаяся реформа – вывод ИВС из подчинения МВД. Чтобы оперативники и следователи перестали чувствовать себя там хозяевами. Возможно, нужен перевод изоляторов временного содержания в ведение ФСИН. Да, представьте себе, в текущей ситуации ФСИН — это меньшее из зол. А возможно, требуется создание какого-то отдельного ведомства, занимающегося только изоляторами временного содержания, и никак не подконтрольного МВД. Но решать проблему с ИВС необходимо – чем скорее, тем лучше.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.