Всем привет! Я Вика Ли. На этой неделе вышел мой текст про насилие над детьми: что делает с людьми порка в долгосрочной перспективе.
Идея его написания пришла ко мне, когда я работала над текстом про родительские комитеты. Обычно в них входят люди консервативного толка, православные традиционалисты. Родительские и религиозные организации активно защищают институт семьи, одно из направлений их борьбы — протесты против закона о домашнем насилии.
Активисты считают, что закон направлен против семьи: за «шлепок по попе» детей будут безоговорочно изымать из семьи, а родителей чуть ли не сажать в тюрьму.
Скажу честно, меня никогда не били родители. На меня иногда замахивался отец, но ударов не наносил. Когда я училась в первом классе, у меня случилась страшная истерика из-за прописи, из которой я вырвала листы, чтобы скрыть помарки, хоть учительница и запрещала вырывать страницы. Отец пытался меня успокоить, но это было бесполезно, в какой-то момент он снял ремень, замахнулся, но не смог и ударил ремнем по углу возле моей комнаты. Еще примерно лет семь на этом углу оставался отпечаток от ремня — HUGO BOSS. Долгое время я боялась отца, потому что знала, что он способен меня ударить, если вовремя не остановится.
Мне повезло, в отличие от героев моего текста, которых родители регулярно били за несделанную уборку, жалобы учителей и капризы.
Самое страшное для меня в этом тексте то, как просто оказалось найти людей с таким опытом в моем окружении. После публикации они писали мне, что узнают себя в историях друг друга. В комментариях читатели писали, что читая этот текст, вспоминают собственный опыт — и их трясет. А кто-то оправдывал такое воспитание тем, что битье закаляет и отталкивает от плохих решений и поступков. Но, например, героя моего текста Германа избиения отца не закалили.
«Это возраст, когда у тебя строятся личные границы, когда ты учишься отстаивать себя, учишься чувствовать себя безопасно. Я не вырос недоразвитым, мне не отстрелили ногу, ничего такого не было, но у меня получилась психологическая травма, с последствиями которой я имею дело до сих пор, — говорит Герман. — Каждый раз во время конфликта, чьего-то недовольства мной или момента, когда мне нужно отстоять свои интересы, я начинаю чувствовать те же самые эмоции, как будто кто-то сейчас возьмет ремень и будет меня бить. Страх сразу сковывает, он переполняет, я не могу ничего сказать, меня просто парализует».
Самый популярный аргумент, который используют борцы с законом о домашнем насилии в контексте детей, это то, что закон якобы позволит изымать детей из семей без суда и следствия. Но на самом деле законопроект предлагает только профилактические меры и защитное предписание, а изъятие уже давно прописано в Семейном кодексе. Меня очень злит, что в нашей стране есть люди, которые отстаивают «свое право» бить детей. Они считают, что ребенок не самостоятельный субъект, а только придаток, еще не человек, а значит, родитель может и ударить ребенка, если он не слушается. Злит, что есть еще люди, которые не понимают, что насилие не «закаляет», а калечит.
Как мне сказал психолог Дмитрий Дюков, семейное насилие вырождается во всем мире, в том числе в России. Мне кажется, мы все больше рефлексируем о таких вещах, осознаем последствия своих действий и влияние наших поступков на психику детей. Я убеждена, что нет таких ситуаций, когда «нет другого варианта». Всегда можно просто не бить.
Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.