Шесть лет для Полюдовой и теория заговора

В понедельник суд в Москве приговорил политическую активистку Дарью Полюдову к шести годам колонии. «Оправдание терроризма», «призывы к экстремизму». Дело тянулось с прошлого года, и даже многие из тех, кто пристально следит за текущей российской политикой, не сразу вспомнили, о ком речь. Событий ведь и без того хватает — обыски, задержания, обвинения. Самолет тормозят на взлетной полосе, чтобы снять с рейса куда более известного, чем Дарья Полюдова, человека из оппозиции, и это не про Беларусь, это про Россию.

Да, кстати, текущая российская политика, настоящая российская политика — это и есть обыски, задержания и аресты, а вовсе не беседы пожилых мужчин о перспективах купания в море, которое становится все теплее и теплее.

Полюдову вспомнили не все и не сразу, а ведь она была первой. В 2014 году она стала первой обвиняемой по новой статье УК — «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности»: собиралась провести «марш за федерализацию Кубани». Да, да, это и есть покушение на территориальную целостность, следствию виднее, не спорьте.

Получила реальный срок — два года, отсидела, вышла, перебралась из Краснодара в Москву, создала собственное политическое движение, разочаровавшись в уже имевшихся. Раздавала листовки, проповедовала, как это часто свойственно людям левых взглядов, довольно плоские идеи, призывала трудящихся вернуться на ленинский путь.

Не пытаюсь как-то прикрыть свое отношение к ее борьбе, тут важно быть честным: да, никаких симпатий вся эта деятельность у меня не вызывает. Но не в симпатиях дело.

В социальных сетях у страницы ее движения подписчиков было человек двести. Само движение, похоже, из нее же и состояло. Это тоже важно упомянуть: чтобы показать масштаб угрозы, от которой защитили родину героические силовики.

Пикет с неаккуратным обращением к жителям (почему-то) Курил, потом — репост чужой записи, где автор одобрительно высказался о Шамиле Басаеве, потом — собственная запись с изложением взглядов, касающихся необходимости «распада России». Собственно, это все. Исчерпывающий список преступлений. Именно от этого вот всего нас и спасли бравые правоохранители. Уголовное дело, СИЗО, суд, реальный срок.

Ах нет, упустил важное. Помните, некий Евгений Манюров устроил в декабре 2019 года стрельбу возле здания ФСБ на Лубянке? Полюдова в тот день на свою беду оказалась поблизости. Нет, никакого отношения к тому преступлению она не имела, но следователи нашли у нее в телефоне видео с места событий, а еще выявили пару прохожих, которые якобы слышали, как Дарья одобряла действия стрелка.

Следователи, в общем, свою работу сделали хорошо. А вот суд проявил избыточный гуманизм: обвинение просило семь лет для опасной преступницы, суд дал шесть.

Такое наблюдая, теряешься: ну, что тут вообще можно сказать? Не бывает преступлений без потерпевшего, нельзя карать за слова. Но бывают, бывают, вот, смотрите: живого человека отправляют в тюрьму.

Есть что-то совершенно необъяснимое в страхе нынешних хозяев страны перед словами. И в ненависти, которую этот страх порождает. И ведь речь чаще всего — не о серьезной какой-то работе, которую в некотором смысле можно было бы назвать «подрывной». Не о расследованиях, вскрывающих нечистую изнанку режима, не о текстах, показывающих, как это все работает и почему скоро должно сломаться (кстати, я в последние годы несколько сотен, наверное, прочел статей, объясняющих, почему это все должно скоро сломаться, причем вполне убедительно объясняющих; а оно все не ломается). Нет, и в этом мире бывают у авторов неприятности, даже очень серьезные, но там ведь надо и обвиняющей стороне стараться, искать хоть какие-то доказательства, да еще и понимая при этом, что даже теперь неизбежен вокруг подобного дела медийный шум.

Куда чаще страдают обычные пользователи социальных сетей, ну или не самые популярные активисты. За репост, за неправильный комментарий, за слишком резкое высказывание. Чем проще речь, тем больше шансов за нее ответить по всей строгости, если хоть какой-нибудь специальный человек с погонами твою реплику заметит.

Попытки рационально объяснить эту ненависть и этот страх распадаются, не хотят работать. Тут впору задуматься о заговоре. И нет, я не про конспирологию, я про заговоры, которые в мятых тетрадях хранят суеверные старушки: «Выйду я, раб божий, не помолясь, пойду, не перекрестясь»… Странное возникает ощущение, будто судьба страны и людей, населяющих страну, оказалась в руках таких вот суеверных старушек, которые искренне верят в силу колдовских заклинаний. Верят, что их лучший в мире режим рухнет, если злобный враг повторит сто раз в заброшенной бане в полночь какую-нибудь обидную фразу. Так, кажется, у ведунов положено? Или на улице, днем, в присутствии пары случайных прохожих, — тоже страшное дело.

Ну, да, старушки эти в основном мужского пола и носят дорогие костюмы, а то и вовсе мундиры, но разве это что-то меняет?

Не исключено правда, что все проще: возможно, как раз простые, сводящиеся иногда к незамысловатому ругательству речи нагляднее любых исследований показывают хозяевам нашим, насколько велика та всенародная поддержка, которой они привыкли кичиться.

И напоследок: совсем банальная вещь. Нет ничего важнее свободы слова. Любого слова. Даже если вам это слово кажется неправильным, злым, глупым, каким угодно еще. Из этой свободы растут все прочие. Да, конечно, для этой свободы везде сейчас непростые времена, и можно повздыхать, вспоминая, сколько репутаций сломала избыточная политкорректность и сколько книг изъяла из библиотек культура отмены. Но есть, знаете ли, некоторая дистанция между репрессивной политкорректностью и шестью годами тюремного срока. Стоит здесь чувствовать разницу.

А все политические заключенные должны быть освобождены. Все. Раз уж мы про банальное.