Пустые места. Антон Орех о Доренко и будущем российской журналистики

 

Журналисты только и ждут повода. Мы редко что-то делаем «вообще». Нам нужен тот самый «информационный повод», чтобы зацепившись за него, оттолкнувшись от него, начать или информировать вас о чем-то или анализировать что-то. На это раз повод дал Сергей Доренко.

Родился в 59-м году, прожил 59 лет, умер 5 месяца 9 числа – вот и не верь после этого в мистику или рок. Он умер в День Победы. Сердце остановилось в тот момент, когда по всем телеканалам началась трансляция Минуты молчания. Его последний эфир на федеральном канале был об аварии «Курска», его последний материал вообще был об аварии «суперджета» — и авария стала последним сюжетом его собственной жизни. Он умер за рулем мотоцикла, но не потому, что разбился на нём. В его телеграм-канале появилась публикация уже после смерти – и это был рекламный пост. Его похоронам предшествовал громкий семейный скандал.

Его уход получился таким же необычным, нестандартным, нетривиальным, противоречивым, скандальным, какой была и его жизнь – личная и творческая. Но, кстати, личную жизнь, богатую пестрыми подробностями, смаковали куда меньше творческой – со знаменитостями такое вообще бывает редко.

Каждый первый сказал, что Доренко из всех смертей предпочел бы именно такую. Каждый второй сказал, что ушла эпоха. Наверное, это лестно для любого человека, когда его ассоциируют с эпохой, а его смерть считают тождественной концу какой-то эпохи. Но лестно ли это для дела, которым занимался человек? Лестно ли это для журналистики.  Называть концом эпохи в журналистике уход человека, который, строго говоря, последние лет 15 был шоуменом, а никак не журналистом?

О покойниках принято говорить хорошее, даже если это хорошее надо долго и упорно раскапывать в человеке. Доренко и здесь на особом положении. Думаю, он сам бы первым обсмеял всех, кто стал бы петь ему дифирамбы и приписывать те качества, которых он, быть может, не имел.

Про себя скажу честно: симпатий к Сергею Леонидовичу и к его работе у меня никогда не было. И мне не нужно сейчас переобуваться в полете. Но я персонаж в сравнении с Доренко мелкий, и несопоставимость масштабов еще более отчетлива от того, что мы в разное время работали на одной и той же радиостанции в одном и том же утреннем эфире. Рейтинги и разница в степени интереса к нашим эфирам очевидна. Впрочем, тут я могу быть спокоен: Доренко за одну неделю собирал столько слушателей, сколько любой из нас за год – мы все проиграли ему. Но и зависти к его работе и его действительно фантастическому актерскому, исполнительскому таланту у меня не было. Я знаю, что никогда так работать всё равно не смогу – да и не захочу, откровенно говоря.

Однако речь я завел об эпохе. И думаю я, что для профессии это очень плохо, когда она волей-неволей ассоциируется всего с несколькими громкими именами и выдающимися талантами. Потому и вызвала смерть Сергея Доренко такой шок и такой обвал комментариев, признаний, некрологов и прощальных слов от коллег, что в строю осталось считанное количество сопоставимых с ним гигантов. У меня полное ощущение, что я работаю в умирающей профессии. Невзоров назвал Доренко динозавром – но динозавры все мы, кто еще пытается не разменяться на желтизну и пропаганду. Динозавры не потому, что большие, а потому что обреченные.

Тот же Невзоров, к слову, тоже титан. И Парфёнов титан. И Алексей Пивоваров – титан. И все они уже по многу лет не имеют возможности работать по профессии на уровне, достойном их таланта. Конечно, интернет и соцсети открыли для людей новые возможности, и я-то уверен, что они рано или поздно просто сожрут громоздкое, неповоротливое телевидение, золотым веком которого так и останется прошлый, XX век.

Но пока это не так. И пока мы видим, что звездами каналов становятся мало того что люди бессовестные, так еще и бездарные. Я могу что угодно думать о рукопожатности Доренко, но в профессионализме и огромном виртуозном таланте ему отказать невозможно! А что у нас на экране сейчас? Скабеева, Корчевников или Шейнин? Главные демоны текущего голубого экрана – Соловьев и Киселев – тоже выходцы из прошлого века, когда наличие таланта, профессионализма, элементарного уровня образования и «бэкграунда» было обязательным для выхода на большую аудиторию. Киселев и Соловьев делают жуткие, аморальные вещи – однако это тоже шоу высокого класса, они артисты, они завораживают свою публику, увлекают за собой, трансформируют наше сознание и перекашивают набекрень наши мозги. 

Чем когда-то великолепно занимался Сергей Леонидович. Пропаганда, конечно, родилась за сотни лет до него, и отечественная пропаганда появилась много горизонтов назад, но в современном ее прочтении Доренко было одним из ее отцов-основателей, и сам стал жертвой того, что создавал. Машина, построенная и запущенная талантливейшими людьми, их же самих и пожирала. Уничтожала профессию, которая их прославила.

Настоящая журналистика – свободна и работает ради свободы. Свобода слова, свобода мысли, свобода выражения – это воздух и кровь журналистики. А какая может быть свободная журналистика, если в стране ограничиваются вообще все виды свобод? И такие как Доренко не нужны потому, что не согласны быть серыми мышками и черными пешками. Соловьев и Киселев у пропаганды есть, но они в ней есть по совпадению. А в принципе для пропаганды и таланты не требуются, и яркие люди не особенно нужны.

Так что свято место останется пусто. И с каждой такой утратой пустых мест в нашей профессии будет все больше.