Вот сравнительно свежая история из Петербурга. Дарья Хейкинен, 17-летняя политическая активистка, решила через соцсети собрать на Марсовом поле своих подписчиков, которые интересуются политикой, чтобы, как сама она говорит, выяснить — могут ли люди, придерживающихся разных взглядов, работать сообща. 6 мая на разговор пришло человек двадцать — лимоновцы, либертарианцы, представители еще каких-то политических течений. А также полицейские и сотрудники Центра «Э», — чтобы сообщить, что массовое мероприятие не согласовано и участников могут задержать.
Пока в городе юная активистка беседовала с соратниками и полицейскими, в областное УФСБ вызвали по телефону ее родителей. Для «неформальной беседы». Им объяснили, что если дочка не уймется, то для нее «даже двери ПТУ будут закрыты», попытались выяснить, не находится ли она под влиянием «западных спецслужб или еще кого-то», и сообщили, что на административку она уже навыступала. Это как минимум.
Что в этой новости удивляет? Да вообще ничего не удивляет. Обычная такая новость, нормальная новость. Это теперь и есть норма. Странно разве вот, что не задержали никого. Ну, впрочем, мы ведь знаем, что могут прийти и через неделю после акции, опознав участников по записям камер видеонаблюдения. Век технического прогресса, сказка, ставшая былью! Опять же, организатор «незаконного массового мероприятия» не пытается скрываться.
И что-то еще обращает на себя внимание в этой истории. Что-то еще. Ах, ну да, конечно, дата — 6 мая. Годовщина Болотной. Ее не особенно вспоминали — не юбилей. Может быть, зря: чем дальше, тем ясней, насколько важным было это событие. Жирная точка, поставленная ОМОНОм в конце рассказа про российские протесты 2011 — 2012 годов. Хорошо все помню — чуть прохладное майское утро, люди со странными самодельными плакатиками возле метро «Октябрьская», ироничные разговоры в публике, фланирующей вдоль партийных колонн. До начала акции все более или менее понимали — протест выдыхается, стены в этот раз не рухнут, перевыборов в Думу не будет (кажется, к маю-то никто уже и не вспоминал особо, что началось все с требования перевыборов), тиран не уйдет, покаявшись, доживать свой век в девичьем монастыре, а вождей повстанцев не призовут в Кремль на царство.
Оппозиция в себе разочаровалась даже раньше, чем власть разочаровалась в оппозиции.
А вот после окончания — ну, назовем это так, — акции стало вдруг понятно, что власть преодолела свою загадочную растерянность. Что короткая эпоха приятных прогулок по городу — с красивыми речами, креативными плакатами и вежливыми полицейскими — закончена. Мирные акции теперь можно разгонять. Еще чуть позже выяснилось, что можно заводить уголовные дела о массовых беспорядках при отсутствии массовых беспорядков, судить и сажать случайных людей просто за то, что они оказались в неправильное время в опасном месте.
Это все было в новинку. Это все изумляло. И рядом с возмущением шагал по социальным сетям сарказм — шутки про «новый тридцать седьмой» и про то, что скоро нас всех объявят боливийскими шпионами. Или парагвайскими.
Перечислять все, что было дальше, и долго, и немного бессмысленно. Страна — другая, Конституция тоже, Крым — наш, Немцов убит, недотравленный Навальный в тюрьме (если правильно помню, они ведь рядом сидели 6 мая 2012 года на асфальте перед кинотеатром «Ударник», протестуя против полицейского произвола), и так далее. Президент вот, правда, все тот же и тут никаких перемен не предвидится еще лет пятнадцать. Или тысячу, если придворная медицина сдюжит.
Но раз уж нашлась эта точка — встреча питерской активистки с подписчиками — давайте просто зафиксируем, где мы оказались спустя девять лет.
Мирные акции можно разгонять? Да не то слово. Можно — как в летней Москве 2019 года — парализовать город, набив его полицейскими и росгвардейцами, свезенными едва ли не со всей страны. Можно избивать людей на улицах, причем не только дубинками, но также электрошокерами. Можно хватать тысячами. Превращать спецприемники в импровизированные концлагеря. Можно школьника 11 месяцев держать в СИЗО за подготовку подрыва здания ФСБ в компьютерной игре. В компьютерной игре!
Проще, наверное, перечислить то, что пока еще нельзя. Или нет, не проще. Что им нельзя? Все им можно.
Словосочетание «иностранный агент» — часть уже не веселых шуток, а довольно неприятных законов. Есть даже «граждане, исполняющие функции СМИ-иноагентов», и никто не видит здесь особенного абсурда. Вернее, абсурд-то все, конечно, видят, но он тоже стал частью нормы. МИД как об успехе рапортует о пополнении «списка недружественных России стран». И родителей 17-летней школьницы вызывают на беседу сотрудники самой грозной в стране спецслужбы, чтобы выяснить — не работает ли девочка на иностранные разведки.
На горизонте — появление репрессивного закона, имеющего обратную силу (лиха беда начало!), превращение главной в стране оппозиционной структуры в «экстремистскую организацию», игра на добивание с остатками независимых СМИ, возможно — запрет соцсетей.
Все это невозможно было представить себе в мае 2012-го. Даже пошутить про это не получилось бы, пожалуй, — слишком как-то дико все, нереалистично, натянуто. Теперь это норма, обыденность, и приходится убеждать себя, что когда-то было по-другому. Совсем недавно было по-другому. Девять лет всего прошло. Пустяки.
Да ну нет, всегда так было. Мы всегда сидели в этом болоте и гадали, за кем в следующий раз придут. Правда же?
И впереди — юбилей Болотной. Наверняка будут от любимого государства подарки к юбилею.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.