Ничего выдающегося тут нет, конечно, но так уж вышло, что с детства я сходил с ума от восторга, читая книжки про средневековую жизнь. Дефицитные издания романов Василия Яна затирались до дыр, я метался по степям с кочевниками, чудовищные подвиги которых он описывал, и, конечно, хотел быть одним из них. Или нет. Не совсем. Объяснюсь: Ян, один из кумиров непритязательных советских читателей, — автор трилогии о победах монгольских полководцев: «Чингисхан», «Батый», «К последнему морю». Сейчас он, пожалуй, и у подростков не особо популярен, но когда начинался мой роман с чтением… О! Его книги надо было доставать, выпрашивать у знакомых, выменивать на макулатуру (был в Советском Союзе такой обычай, который понравился бы нынешним борцам за экологию — в обмен на двадцать килограммов сданной макулатуры давали талончик на право приобретения вожделенной книжки). В библиотеке надо было в специальную очередь записываться и ждать, когда наконец появится возможность подержать в руках истрепанный том.
И только одно портило мои восторги. Собственно, историческая достоверность. Монголы били русских. Новости тут не было — это мы из учебников истории тоже знали. Но одно дело — скучный учебник, и совсем другое — исторический роман с живыми героями. Больнее это все, что ли, когда в героев веришь и начинаешь жить их жизнь. Русские у Яна были храбрыми, отчаянными, симпатичными. Но гибли. Падали, как сжатая пшеница, под копыта низкорослых лошадок степных завоевателей.
И тогда я придумал свой мир. Правильное средневековье, где русские (ставшие, кстати, кочевниками, — очень уж заманчиво описывал мой тогдашний кумир этот потный мир степей, шатров и вечной скачки) громили всех, сея смерть и разрушение. Я обставлял свою версию истории со всей возможной для десятилетнего мальчишки обстоятельностью, придумывал героев, втягивал приятелей в эту странную игру, но главное — мечтал, конечно, оказаться там, среди них. В доспехах, на коне, такой, знаете ли, весь из себя героический и наводящий на врагов неодолимый ужас.
Потом подрос, такое с людьми случается, про выдуманный свой мир забыл, конечно, хотя заинтересованная любовь к не самому веселому периоду человеческой истории осталась. Место романов на полках заняли сочинения специалистов, и, между прочим, все, что я теперь знаю про средние века — про бесправие, жестокость, дикость, про кровопролитные войны, про сакрализацию власти и про готовность человека умирать и убивать ради довольно нелепых вещей, — помогает мне лучше понимать современников. Да и себя. Да, пожалуй, себя тоже.
Но в последние годы странное возникает ощущение, будто в одной отдельно взятой стране время пошло вспять. Главное занятие государства теперь — ну, если следить за риторикой ответственных лиц, — это борьба за такие ценности, для которых и знаменитый «Домострой» — чрезмерно либеральная книжонка. Храбрые воины могут ворваться в чужой регион и похитить из убежища девушку, которая пыталась отстоять свое право жить в унылом и неромантичном двадцать первом веке, а не в возвышенном пятнадцатом. У Старца с Гор — верные ассасины, хоть он вовсе и не старец.
Соперникам государя наемники подносят яд (правда, не в золоченых кубках, да и наемники, на наше счастье, в основном какие-то неумелые, но это не так важно). Одичавший барон из соседней провинции может захватить караван — извините, оговорился, самолет, — ради того только, чтобы пленить своего врага, да потом еще и демонстрировать его всему миру: с явными следами пыток и выдающего заученный текст. Я думаю, что в двадцать первом веке так не бывает, но это просто значит, что мы еще (или уже) не в двадцать первом веке.
Дружинники великого князя в надежных доспехах регулярно бьют на улицах дубинами фантазеров, которые почему-то решили, что вокруг — современность, а не средневековье, что бывают у людей какие-то там «законные требования», и что эти требования можно реализовать посредством мирного протеста.
Дубинки, конечно, резиновые — таких в средние века не было. В стране есть парламент, есть всякие новомодные технические штуковины — телевизор, интернет, самобеглые коляски и здоровенные железные дуры, которые божиим попущением летают по воздуху. Есть даже зубные щетки, хотя сам факт их существования противоречит тем ценностям, за которые государство отчаянно бьется. И все же не спрятаться от мысли, что это вот все — наносное, это мишура, а настоящее — не в летающих железяках, а в том духе, которым все вокруг пропиталось.
Как будто не жизнь свою живешь, а какого-нибудь Жака Ле Гоффа читаешь. Даже что-то вроде чумы в наличии, и герцог Ивановский ставит на границах своих владений кордоны, чтобы прикрыться от подданных маркграфа Московского, разносящих заразу. И готовность вселять во врагов ужас — в наличии, все как в моем выдуманном мире. Не факт, что возможность реальная имеется, но готовность точно есть.
В общем, как-то незаметно сбылась моя детская мечта. Хотел в средневековье — получай средневековье с доставкой на дом. Мечта сбылась, а радости никакой. Будьте аккуратнее со своими мечтами, дорогие сограждане.
Посчитал заодно — больше тридцати лет не перечитывал я романов Василия Яна, которые вгоняли в восторг в детстве. Боюсь. Наверняка ведь так себе книжки.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.