«МБХ медиа» продолжает публикацию цикла статей доктора политических наук, профессора НИУ ВШЭ Эмиля Паина «Преодолевая стереотипы: политико-этнографические этюды».
На мой взгляд, важнейшими из положительных событий в национальной политике СССР времен политической оттепели 1950-х годов стало упразднение спецпоселений, в которых содержались представители насильственно выселенных народов, а также восстановление некоторых автономных республик РСФСР. Однако я не нашел в существующей научной литературе ответа на вопрос, что же подтолкнуло к этому советское руководство? Какую роль в этом процессе сыграло сострадание к невинно репрессированным народам, о котором в Кремле заговорили с 1953 года?
Эхо реформ Берии
Советский историк Александр Некрич в 1975 году подготовил книгу о насильственно выселенных в период сталинизма народах с емким названием «Наказанные народы». Но опубликовать ее он смог лишь спустя пару лет и только за границей, в США, нелегально переправив туда рукопись. Это отражает тот факт, что тема репрессированных народов, бурно обсуждавшаяся в Кремле в ходе борьбы за власть в 1950-е годы, была запретной в СССР для публичного обсуждения вплоть до конца 1980-х. Несмотря на это, уже в 1955–1956 годах были осуществлены государственные послабления для таких народов. Чем же тогда их можно объяснить?
Здесь нам вновь придется обратиться к «бериевской оттепели» и вспомнить, что в инициированном им постановлении Президиума ЦК КПСС от 10 апреля 1953 года о «мингрельском деле» предусматривалась реабилитация депортированных этнических мингрел: «Всех незаконно выселенных граждан вернуть к прежнему месту жительства», а на правительство Грузинской ССР возложить обязанность «вернуть гражданам, возвращенным в Грузию из спецпоселений, имущество, конфискованное у них при выселении». Мингрелы вернулись на родину, и фактически это был единственный в 1950-е годы случай полной реабилитации насильственно переселенных этнических общностей. Пример мингрел оказал некоторое влияние на судьбы и других «наказанных народов» пребывавших в положении «спецпереселенцев».
В широкодоступном материале: «Сталинские депортации 1928–1953» дается подробная характеристика численности и условий жизни в ссылке «наказанных народов. Здесь я лишь обозначу само понятие «спецпоселенцы» — это насильственно переселенные, без решения суда, из родных регионов в Сибирь (Новосибирская Кемеровская, Омская области, а также Алтайский и Красноярский края), в Казахстан, Узбекистан и Киргизию и в ряд других регионов СССР, под надзор органов МВД, точнее специального органа Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГ МВД. Основной единицей это органа на местах была спецкомендатуры — районные и поселковые. Депортация была формой ссылки и трудовой мобилизации для принудительного труда в сельском хозяйстве, в строительстве, на шахтах Кузбасса, реже в других сферах деятельности. В колхозах и совхозах или на стройках спецпереселенцы работали вместе с местными жителями, а в угольной промышленности трудмобилизованные распределялись по трестам, где из них формировались особые шахтовые отряды, отделения и бригады. Каждый отряд возглавлялся сотрудником НКВД, возможность общения мобилизованных с местным населением не допускалась. Все спецпереселенцы, в отличие от заключенных, жили семьями, но были лишены права свободного передвижения за пределами территории, находящейся в подчинении спецкомендатуры. Самовольная отлучка приравнивалась к побегу.
Об освобождении из спецпоселений в 1953 году мингрелов (субэтническая группа грузин) стало известно и другим репрессированным, находившимся в таком же положении. Это подхлестнуло рост жалоб спецпоселенцев в адрес властей («А мы чем хуже грузин?»). В 1954 году количество их обращений в различные инстанции почти удвоилось (с шести тысяч жалоб до 11 тысяч) по сравнению с 1953 годом.
Эхо другой реформы Лаврентия Берии еще в большей мере подстегивало введение послаблений в отношении «наказанных народов» в хрущевскую эпоху. Весной 1953 года руководитель всей карательной системы СССР начал ее реорганизацию, в ходе которой было свернуто большое количество мест заключения и сокращен штат надзорных служб МВД. Труднее стало осуществлять и надзор за бессрочными ссыльными из числа «наказанных народов». Эти реформы Берии оценивались после его казни исключительно как одно из преступлений «лубянского маршала». Такая точка зрения и ныне популярна в России, но мне ближе иная позиция, мнение профессиональных экспертов Марты Кравери и Олега Хлевнюка, которые считают, что «…реорганизация, предпринятая уже весной 1953 г., состоялась бы в любом случае, с Берией или без него. Главная причина достаточно энергичных и срочных действий нового руководства страны в этой области — глубокий кризис, в котором находилась карательная система в целом и экономика принудительного труда в частности». Думаю, что сказанное в полной мере относится и к реформам Хрущева, а именно к свертыванию — во время его полновластного правления — бессрочной ссылки народов, подвергшихся депортации.
Кризис ГУЛАГа совпал по времени с началом освоения целины весной 1954 года. В регионы ссылки, прежде всего в Казахстан, должны были прибыть десятки тысяч вольнонаемных целинников, потому и силы МВД нужно было срочно перебрасывать с охраны убыточных спецпоселений на охрану целинных совхозов, должных обеспечить чуть ли не половину всего производимого в СССР хлеба. К тому же уже первые переселенцы приковывали к себе повышенное внимания милиции, создавая конфликтные ситуации. Например, в мае 1954 года только в один совхоз «Казцик» Шостандинского района Акмолинской области Казахской ССР прибыли около 500 комсомольцев из Москвы. В первый же выходной день в клубе совхоза возникла драка между москвичами и местными жителями, завершившаяся убийством и ранениями десятков участников. Множество подобных случаев было зафиксировано весной-летом 1954 года.
Послабления без реабилитации
Первым законодательным актом периода собственно хрущевской оттепели в отношении репрессированных народов стал указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 года «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпереселении». До сих пор нет объяснений того, почему улучшение правового положения ссыльных из числа «наказанных народов» началось именно с немцев, насильственно перемещенных в 1941 году из АССР немцев Поволжья в Сибирь и Казахстан. На мой взгляд, это решение было принято с учетом этнокультурного фактора: немцы «хорошо себя вели», отличались поразительной адаптивностью к местным условиям и в меньшей мере, чем другие этнические группы, вступали в конфликт с охраной спецпоселений и местным населением. Возможно, именно поэтому немцы раньше других репрессированных были сняты с особого учета и освобождены из-под надзора органов МВД, однако это не давало им право на возвращение в их прежние места, не говоря уже о возврате конфискованного имущества.
О политической и даже полной правовой реабилитации «наказанных народов» речь не шла и в 1956 году, хотя в своем докладе на ХХ съезде КПСС Хрущев выделил депортацию народов в особую категорию сталинских репрессий. Однако этот доклад был секретным, и его выводы не нашли отражения в официальных правовых документах того времени. В серии указов ВС СССР, принятых с февраля по июль 1956 года и затрагивавших положение большинства выселенных народов, ничего не говорится о репрессиях — они даже не упоминаются. В указах факт переселения народов связывается исключительно с последствиями и обстоятельствами войны. Показателен в этом отношении указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1956 года №139/19/20 «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны». По содержанию он мало чем отличался от указа по немецким ссыльным, принятого еще до XX съезда, только в названии последнего по времени нормативного акта вставлено упоминание о войне как некой «объективной» причине депортации.
Все эти указы о репрессированных народах не давали им право на возвращение на родину и восстановление конфискованного имущества, что лишь взвинтило протестные настроения среди ссыльных, особенно среди представителей северокавказских народов. В 1956 года в Казахстане вспыхнули бунты с участием кавказских спецпоселенцев, началось массовое бегство формально освобожденных ссыльных в родные края. 25 октября 1956 года Совет Министров СССР и ЦК КПСС принимают секретное постановление «О мерах по улучшению работы МВД СССР». Этим постановлением был введен запрет на продажу бывшим спецпоселенцам билетов на поезда и самолеты; выставлены кордоны, препятствующие их бегству, на железнодорожных путях в Казахской ССР и в РСФСР. Беглецов отлавливали и снимали с поездов, но у МВД не хватало сил для обеспечения общественного порядка и выполнения полицейских функций в зоне повышенной конфликтности, прежде всего в Казахстане и в Сибири, поскольку численность внутренних войск, задачей которых была ликвидация волнений среди населения, сократилась с 1953 по 1956 год в результате упомянутых реформ Берии более чем в три раза. В таких условиях власти вынуждены были планировать возвращение на родину «наказанных народов», и 24 ноября 1956 года было принято постановление Президиума ЦК «О восстановлении национальных автономий Калмыцкого, Карачаевского, Балкарского, Чеченского и Ингушского народов». В постановлении определялись сроки восстановления автономных республик с последующим возвращением и устройством населения в них в период 1957–1958 годов. Для чеченского и ингушского народов сроки растягивались на четыре года (1957–1960), а их возвращение предполагалось организованными малыми группами. Так планировали в Кремле, но в реальности именно чеченцы и ингуши стали прибывать на Северный Кавказ раньше других и в объемах, превышающих запланированные в два-три раза. Это породило множество локальных конфликтов уже в местах возвращения «наказанных народов».
Продолжение следует. Читайте предыдущие материалы цикла:
«Демонстративный антисемитизм и его примечательные перерывы»
«Палач-благодетель: мифы и парадоксы десталинизации в национальной политике 1950-х годов»
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.