Для Запада это самый сильный стресс, самое серьезное изменение образа жизни и всей ткани повседневного бытия со времен окончания Второй мировой.
Да, в наиболее темные периоды Холодной войны люди думали о ядерном апокалипсисе. Но эти мысли не могли преследовать их по дороге на работу и в кинотеатр, или в баре, или на пляже, или в пассажирском кресле авиалайнера. Холодная война со всеми ее страхами, включая «Часы Судного дня» и массовую шпиономанию, за более чем сорок лет так и не изменила образ жизни западного человека. Сложившееся в конце 40-х – начале 50-х годов «общество потребления» исправно катило десятилетиями в своих мощных авто по скоростному шоссе прогресса. Карибский кризис и оба берлинских кризиса на скорость и комфорт мало влияли.
Потом была «война с терроризмом», включавшая в себя и теракты 11 сентября, и бойни, устроенные исламистами в европейских столицах. Тут тоже был страх, но кардинального изменения образа жизни снова не было. Да, появилось больше металлоискателей и видеокамер. Но люди Запада – и «бумеры», и «иксы», и «миллениалы» – продолжали жить своей сытой и в целом безопасной жизнью.
В 2020 году произошло иное. 75 лет послевоенного мирного существования закончены. Вопрос лишь в том, сколь надолго. И каковы будут конечные людские и материальные потери.
Но это «первый мир». Обширные же пространства от Одера до Тихого океана, считающиеся «вторым миром», после 1945 года уже переживали кризисы, ломавшие все бытие об колено. И все равно, кажется, что эпидемия китайского коронавируса – серьезное потрясение в том числе и для социумов, познавших чернобыльскую аварию, крах плановых экономик и рыночные реформы.
Комплекс мер, принимаемых государствами Европы и Северной Америки для борьбы с пандемией внушает трепет. Италия уж точно с 40-х годов не знала такого закручивания гаек. Даже полицейские операции времен итальянских «свинцовых семидесятых» (этот период называют «гражданской войной низкой интенсивности») куда слабее дисциплинарных мер 2020 года. В Испании улицы патрулируют солдаты. В США президентом объявлен режим чрезвычайной ситуации, меры безопасности варьируются от штата к штату – например, в Нью-Джерси даже введен комендантский час. Вновь в повседневном обиходе появляются словосочетания, казалось бы, давно и навсегда забытые: «франко-германская граница», «польско-чешская граница», «итало-австрийская граница». Шлагбаумы опускаются повсеместно.
В Украине президент Владимир Зеленский объявляет о прекращении транспортного сообщения между регионами страны, а также о закрытии метрополитена в Киеве, Харькове и Днепре. Число пассажиров в наземном транспорте Зеленский призвал ограничить: в маршрутных такси должно перемещаться не более десяти пассажиров, в автобусах, троллейбусах и трамваях – не более двадцати.
Понять господина Зеленского можно, хотя и с трудом. Приобретая постепенно внутри страны имидж слабого политика, ищущего компромиссов с Москвой, украинский президент решил использовать подвернувшуюся пандемию. Просто для того, чтобы хоть в борьбе с коронавирусом показать себя как «жесткого игрока».
Каким образом без работающего метро будет выживать тот же Киев, разделенный широким Днепром на две части, представить пока сложно. Еще сложнее понять, как будет регулироваться количество пассажиров в маршрутках и автобусах.
Также украинские власти закрыли на карантин зону отчуждения близ Чернобыльской АЭС.
Дальше всех в борьбе с коронавирусом пока идет Израиль (что и не удивительно). «Танковая республика» собирается бороться с распространением коронавирусной инфекции COVID-19 при помощи «антитеррористических технологий» – что бы это ни значило.
Среди всей этой глобальной чрезвычайщины ограничения фундаментальных гражданских прав людей уже не выглядят чем-то из ряда вон выходящим. Обычная санитарная рутина. Повсеместно отменяются запланированные на весну-лето выборы. А почему бы и нет? Чем голосование на выборах в плане распространения инфекции безопаснее футбольного матча?
Здравомыслящий русский человек смотрит на эти возрождающиеся среди «чумы» национальные государства с долей опасения. В России не нужно быть либертарианцем, чтобы всерьез опасаться своего государства. Весь опыт русской жизни таков, что государство лучше обходить, как пламя.
Мы не очень понимаем, что такое израильские антитеррористические технологии, и как с их помощью можно изничтожать пандемию. Мы пожимаем плечами. Нам жутковато при виде кадров с пустыми улицами итальянских городов. «Комендантский час» – это что-то из историй про нацистскую оккупацию или про латиноамериканские хунты. Но, опасаясь, мы все же предполагаем: скорее всего, когда эпидемия пойдет на спад, власти и Израиля, и Италии, и Соединенных Штатов начнут постепенно откручивать гайки.
Со своей собственной страной у нас такой уверенности, разумеется, нет. Мы знаем, что российские правители будут использовать любые, даже самые драматичные обстоятельства, чтобы усилить себя и ослабить нас, общество. Мэр Москвы Сергей Собянин уже хвастается тем, что нашел практическое применение своей оруэлловской «системе распознавания лиц» для отслеживания подозреваемых в вирусоносительстве. Российские границы закрыты и мы, осознавая оправданность этой меры, все же с тревогой думаем: откроют ли их, когда угроза минует? И больше всего успокаивает простое знание: с нами тут, на 1/9 части суши, заперта армия чиновников, депутатов, сенаторов и их родственников. Они наши сокамерники. Уж эти люди точно не захотят безвылазно сидеть в России дольше, чем это необходимо.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.