6 июня в Москве для верующих откроются храмы. Патриарх Кирилл обсудил с мэром столицы Сергеем Собяниным эпидемиологическую ситуацию, после чего и было принято соответствующее решение.
Я не хочу затевать сейчас спор о том, правильно это или нет. Я — сторонник непопулярного в среде прогрессивных людей мнения, что для некоторых посещение храма входит в число базовых потребностей, и что такая позиция тоже достойна уважения. Я думаю, что с верующими власти в свое время поступили неоправданно жестко, даже не попытавшись снизойти до обсуждения их проблем и поиска компромисса. Отсюда, кстати, и вспышки заражения в монастырях, и гибель несговорчивых священников. С ними просто никто не разговаривал по-человечески, а они протестовали, как умели. Показав, между прочим, что те, кого принято считать едва ли не дикарями и мракобесами, про свободы знают побольше нашего.
Это, впрочем, вообще ведь едва ли не главный вывод из всей истории с пандемией: власти совершенно не умеют разговаривать с людьми. И не понимают, зачем это делать. И правы, конечно, потому что никаких проблем привычка игнорировать население для них не создает.
Но это все в прошлом, потому что коронавирус в России доживает последние деньки. Открытие церквей — симптом, на самом деле это значит, что дожали даже Собянина, главного пандемийного алармиста, изобретателя электронных пропусков и составителя безумных графиков выгула москвичей. И нашел правильные слова не патриарх, разумеется, а невидимые кремлевские начальники. Еще несколько дней назад московский мэр утверждал, что режим ограничений в столице будет действовать «до появления вакцины». То есть, возможно, вечно. А теперь вдруг открывает храмы. Услышал, понял, одумался.
Собянин отступает, потому что деваться ему некуда. Нельзя ослушаться. Он — не исключаю и такой возможности, — по-своему переживает, конечно, за здоровье горожан, но собственное кресло очевидно важнее чьего-то там здоровья.
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, кажется, ясно сказал: в Кремле надеются, что ко времени проведения парада от режима самоизоляции «мало что останется». Надежды Кремля должны сбываться, это понимают все, кто так или иначе встроен в российскую государственную систему. Нельзя огорчать обитателя Кремля. Сказано — победа, значит, победа.
Сказано ведь. 24 июня — парад Победы. На следующий день после парада можно начинать голосовать за поправки в Конституцию, хотя официальная дата голосования — 1 июля. «Безупречная дата», как отметил Владимир Путин. Там, правда, так все придумано, что даже и не важно, когда вы начнете голосовать и начнете ли вообще. Явка все равно будет грандиозной, а результат и сейчас понятен. Вопрос не в том, будут ли приняты поправки, а в том, удастся ли ЦИКу так все обставить, чтобы число проголосовавших за поправки не превысило число граждан РФ раза этак в два. В регионах ведь тоже понимают, что надежды Кремля должны сбываться, и нельзя огорчать обитателя Кремля.
Глава Роспотребнадзора Анна Попова успела даже сообщить, что голосование за поправки не ухудшит эпидемиологическую обстановку. Ну, еще бы. Скорее всего — улучшит. И даже те малосознательные граждане, которые 1 июля еще будут болеть, наверняка исцелятся, придя на участки.
Это — тема для большого и веселого разговора. Или невеселого вовсе, тут как посмотреть: из этой незамысловатой комедии вырастет наше будущее. Но у нас сегодня другая тема.
В детстве одной из любимейших моих книг был роман Герберта Уэллса «Война миров». Ну, кто ж его не знает? Марсиане на гигантских боевых треногах захватывают Землю. Герой, имени которого автор не называет, бегает по разоренной Англии. Книжка страшная, увлекательная, влиятельная (тут можно вспомнить и знаменитую историю с радиопостановкой другого Уэллса, Орсона, который напугал половину Америки, выдав пересказ романа за реальный репортаж; и все бесчисленные фильмы, которые по книжке сняли и еще снимут).
И немного наивная: показав зверства пришельцев, эффектную сцену боя треножника с броненосцем «Сын грома» (или это всего лишь миноносец был? — не помню уже) и разрушенные английские города, автор попросту исчерпал сюжет. Не придумал, что делать дальше, и сообщил читателям, что марсиане умерли от какой-то земной болезни. Все.
Чиновники и пропагандисты, несколько месяцев сочинявшие сагу о борьбе морального лидера нации с коронавирусом, не такие талантливые, конечно, как Герберт Уэллс. Но проблемы у них те же: они просто исчерпали сюжет. Загнали нас в карантин (так, кстати, и не решившись назвать карантин карантином), заврались со статистикой, карали за «фейковые новости», изобретали нелепые запреты, изрядно расшатали экономику и сильно разозлили народ.
То есть, в общем, все, что могли, сделали. Идеи кончились. Бой с броненосцем уже был, опустевшие города тоже. При этом даже официальная статистика не то, чтобы радует. В любом случае, дела теперь явно хуже, чем были тогда, когда вводились путинские «нерабочие недели»: люди продолжают заражаться, болеть и умирать.
Что остается? Остается только объявить, что ситуация чудесным каким-то образом наладилась. Главный соскучился в бункере, регулярные видеоконференции уже не отвлекают от мыслей о недоделанных делах. О наиважнейших недоделанных делах — полноценный парад не проведен, голосование за поправки до сих пор не состоялось. Нервировать его — дело совсем рискованное.
А раз так, что ж, ликуем. Мы почти победили коронавирус. Остались пустяки. Парад его добьет, а голосование похоронит.
И, конечно, это история о талантах и способностях людей, которые управляют теперь Россией. Но самое неприятное в другом: вирус-то ведь не в курсе, что мы его победили, и даже великолепие военного парада может не оценить. Беречь себя, защищать, принимать разумные решения придется самим, других надежд не осталось.
Да если бы и остались — мы ведь не Кремль, и нигде не написано, что наши надежды обязательно должны исполняться.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.