Привет, это Саша Семенова, я корреспондентка «МБХ медиа». На этой неделе у нас вышел текст Татьяны Григорьевой «Он может кидать камни в мое окно, и за это ему ничего не будет!» о том, что в российском законодательстве нет такого понятия, как сталкинг, поэтому жертвам преследований почти никогда не удается наказать своего обидчика.
Причем, если героини статьи рассказывают о преследованиях в реальной жизни, когда человек караулит их у двери или кидает камни в окно, то в 2019 году для того, чтобы найти и выследить какого-то человека, не всегда нужно поджидать его возле работы или вычислять его домашний адрес — достаточно некоторые время посидеть на его страницах в соцсетях.
У меня несколько лет назад был такой сталкер: он был подписан на мой музыкальный паблик «ВКонтакте», общался со мной и моими друзьями в соцсетях, периодически я встречала его на концертах. Никого это не удивляло: все крутятся в одной тусовке. Потом он признался, что влюбился в меня, а я сообщила, что у меня есть парень. После этого он на некоторое время исчез, а потом появился снова — записался на те же курсы, что и я, провожал меня до метро, пытался довозить до дома, но всегда получал отказ. Это никого не напрягало — ну, влюбился парень, с кем не бывает.
Пока однажды он не подошел ко мне на очередном концерте со словами: «А я уж думал, что ты не придешь, я ведь специально сюда пришел, чтобы тебя увидеть». Оказалось, что он отслеживал по моей странице, на какие мероприятия я собираюсь идти, и приходил туда же. Объяснение, что это навязчиво и я его видеть не хочу, его не устроило — пришлось забанить его во всех соцсетях. Как оказалось потом, во всех, кроме инстаграма, потому что я не знала, что у него есть аккаунт и там.
Прошло полгода, я попала в больницу с аппендицитом. На второй день после операции в мою палату заходит этот молодой человек и говорит: «Ты только не кричи, я подарки привез!» Оказалось, по геотегу в инстаграме он увидел, в какой больнице я лежу, узнал, в каком корпусе, и уговорил охранника пустить его даже не в приемные часы. Криминального ничего не произошло: он действительно принес мне книгу и кучу еды, которую после аппендицита есть все равно было нельзя. Мы провели вместе несколько неловких минут, когда я повторяла, что не хочу его видеть, а он сидел, понурив голову, слушал и кивал. После этого я нашла и забанила его в инстаграме, больше я его никогда не видела.
Понятно, что мой случай — один из самых безобидных. Но нередко такие истории заканчиваются гораздо хуже: вот отвергнутый парень травил девушку в соцсетях, а потом облил ее мочой. А вот бывший нанес 24 ножевых девушке, которую до этого преследовал три года.
Полиция в таких случаях не только не хочет реагировать, но и не всегда может — законодательство не запрещает преследовать кого-то, пока ты не нанес ему телесные повреждения или не испортил его имущество. А еще подключаются родственники и друзья, которые начинают убеждать жертву в том, что «парень просто влюбился». Татьяна Григорьева в тексте рассказывает, что мама ее преследователя считает, что та сама морочит ему голову, а захотела бы — объяснила бы ему так, что он бы сам отстал.
Только преследователи не отстают. Это не значит, что в полицию обращаться не нужно — участковый может хотя бы провести с обидчиком воспитательную беседу (некоторых это может остановить). Юристы советуют обращаться в суд и ссылаться на статью 8 Европейской конвенции о защите прав человека (право на уважение частной и семейной жизни). Если российские суды вы скорее всего проиграете, есть шанс хотя бы получить компенсацию через Европейский суд по правам человека. Но что делать «здесь и сейчас», чтобы оградить себя от преследователя, кроме полной изоляции от него в онлайне, по-прежнему непонятно.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.