Так получилось, что за последние три с половиной месяца я был на каждой крупной протестной акции. Знакомые, которых я на них встречал, спрашивали: «Ты здесь как журналист или просто?». Мне было сложно отвечать — на каждую из этих акций я бы пошел и без редакционного задания.
Самым интересным и важным для меня все это время оказывалось то, что каждый следующий виток протеста был новым и неожиданным.
А началось все 7 июня, на следующий день после задержания Ивана Голунова. Новым тут было примерно все. И круглосуточная очередь на пикет у Петровки, 38, и сейчас уже кажущееся существовавшим всегда «я/мы», и солидаризация газет.
Я уж не говорю про 20 тысяч человек, которые в Facebook сообщили о своем намерении пойти на марш в поддержку Голунова спустя двое суток после того, как это марш был придуман. А придумывал его не Алексей Навальный или, например, Михаил Светов. Сделали это журналисты Илья Азар, Лев Пархоменко и другие люди, у которых до этого практики в организации политических акций было примерно столько же, как у Ивана Голунова в хранении и сбыте наркотиков.
Главное: особенно остро новизна чувствовалась в итоге протеста. Он победил (хоть и с некоторыми оговорками, но Голунов на свободе, и с него сняты все обвинения), чего с ним давно не случалось. Криво, косо, но цель была достигнута благодаря этим 20 тысячам людей.
Чуть больше месяца прошло после дела Голунова, и 14 июля открытием для меня стала уличный политик Любовь Соболь. Признаюсь, в начале предвыборной кампании она казалась мне крайне неубедительной в интервью, последовательной в своей борьбе с Евгением Пригожиным, но никак не перспективным лидером московского протеста. Скорее человеком-функцией, одним из кандидатов Навального, не более.
В тот день именно она позвала людей, собравшихся в Новопушкинском сквере, а позже у мэрии, к Мосгоризбиркому. В то время как, например, Илья Яшин, видимо, не считая это многообещающей идеей, предложил протестующим разойтись, чтобы на следующий день встретиться на Трубной площади. Узнав же, что у избирательной комиссии не меньше тысячи человек требуют встречи с ее главой Горбуновым, Яшин вернулся и примкнул к Соболь и остальным.
Любовь же активней всех пыталась защитить своих сторонников, самоотверженно вставая на пути сотрудников полиции. Выглядело это по-настоящему смело, без оговорок. А кто еще на вашей памяти пытался сбежать из автозака, настаивая на незаконности своего задержания? Попытка оказалась неудачной, что, впрочем, было ожидаемо, но первый блин всегда комом.
Количество, в основном, очень молодых людей, вышедших на улицу 27 июля, отстаивая право на выбор, — причем неважно: в районный, городской, федеральный или еще какой парламент, выходили же не ради Мосгордумы — впечатлило вновь. То, что дубинки и штрафы это количество не уменьшили через неделю — впечатлило вдвойне.
Организованная работа адвокатов, чат «Передачи», флешмоб актеров, открытые письма священников, IT-шников, учителей, ежедневные огромные очереди на пикет у Администрации президента, 60-тысячный митинг на проспекте Сахарова, снятие обвинений с нескольких фигурантов, казалось бы, бесповоротного уголовного дела. Лето и начало осени получились в этом году настолько динамичными, что-то абсолютно новое происходит ежедневно. В день, когда я пишу эту рассылку, например, бывший росгвардеец поддержал фигурантов «Московского дела» и пообещал добиваться их освобождения.
У оппозиции и протеста помимо старых идей о том, что выражение гражданской позиции и информированность — важно и правильно, появилась гораздо более важная черта: они стали интересными и непредсказуемыми.
Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.