Честно говоря, я не являюсь фанатом фантастики. Почти никогда не смотрю фантастических фильмов и редко читаю фантастические книги. Но вот роман Кирилла Куталова «Антитела» оказался исключением. Да и фантастическим романом его не очень-то назовешь, да и романом-утопией. Почему? А потому, что мир, персонажи и события описанные в нем, похожи на нашу сегодняшнюю жизнь. Вроде бы дело происходит в некоей Распределенной метрополии, на экранах телевизоров то и дело появляется Президент-бот, но чем больше читаешь, тем больше эта метрополия напоминает ту страну, к которой мы привыкли. Правда, президент не совсем такой, помоложе и посвежее: «поубавилось мимических морщин в уголках глаз, стала четче линия подбородка». И все равно, очень похож. Полицейские дроны патрулируют районы знакомого всем города, передвигаются вблизи улиц и метро со знакомыми названиями: Текстильщики, Комсомольская, Садово-Спасская. В этом городе, оказывается, несколько лет назад было Восстание детей, его подавили и с тех пор жестоко подавляют любое инакомыслие.
За всеми гражданами следит система СОН — полицейская система обнаружения несоответствий. Но в этом городе еще остались «несогласы». И они изредка выходят на акции. Все очень мрачно и как будто бы безысходно, но люди продолжают сопротивляться.
А есть и другие жители — одни занимаются бизнесом, другие просто живут своей частной жизнью, не замечая ни полицейских дронов, ни системы СОН. Но когда весь мир и этот город накрывает чума, и люди буквально умирают на улицах, становится очевидно: вирус не пощадит никого: ни бедных, ни богатых.
Апокалипсис, конец света: у кого из нас не было подобных ощущений год назад в разгар пандемии?
Кирилл Куталов очень четко передает эти ощущения в своем романе. Но удивительно: его фантазия приводит героев к совершенно нетривиальным вариантам выживания: кто-то придумывает фантастические способы убийства своих врагов, кто-то использует эпидемию для собственного обогащения.
В этой чумной агонии выживают немногие. Роман цепляет этакой двойственной интонацией: это, казалось бы, абсолютно жесткий текст, без каких либо сантиментов, но автор спотыкается на героях — они очень живые люди, они выпадают из схематических конструкций кошмара и апокалиптических ощущения, ты начинаешь за них переживать, ты надеешься, что кто-то из них все-таки уцелеет. Хотя понимаешь, что хорошей развязки не будет.
С разрешения автора мы публикуем фрагмент из романа «Антитела». Один из героев книги Сергей, владелец туристического агентства «Антидот», летит из Венеции домой, понимая, что началась чума, и что это начало не только его личного апокалипсиса, потому что накроется его туристический бизнес, но, возможно, и конец всему…. И даже виски уже не поможет.
Роман Кирилла Куталова «Антитела» готовится к печати. В электронном виде его можно купить на Rideró | LitRes | Amazon | Bookmate.
Кликер
Вика, стюардесса рейса номер 915 Венеция — Москва, заходит в салон, ставит свой чемоданчик на полку и перед тем, как захлопнуть дверцу, вынимает из внешнего кармана чемоданчика кликер. Это очень древний механический кликер, он старше, чем сама Вика, на задней стенке выбит логотип несуществующего завода, непонятное Вике слово «ГОСТ» и номер из девяти цифр. Кликер Вика купила на барахолке в Праге, у такого же древнего деда в серой кепке и темно-зеленом френче. На локтях ткань френча блестела, а в кепке застряли опилки. Вика сперва подумала: будильник, просто очень маленький, а когда взяла в руки, не сразу поняла, что это. Блестящий металлической корпус, одна кнопка, колесики с цифрами. Дед показал большим пальцем — нажми! Вика нажала — правая цифра перескочила на следующую. Дед кивнул, заулыбался. Кликер был приятный на ощупь, весомо оттягивал ладонь и удобно в ней лежал, а стоил какую-то ерунду, две кружки пива. Вика купила его и сразу положила во внешний карман чемоданчика, к зарядкам для телефона и планшета. Тоже старье из прошлого, но зато, когда прилетели в Джибути, там вообще не было беспроводных зарядок нигде, и все приходили к ней, просили: Вика, дай, Вика, дай.
Давала, конечно.
Теперь перед каждым взлетом Вика с кликером в руке обходит салон, смотрит по очереди в глаза каждому паксу и нажимает кнопку. Кликер щелкает, со щелчком поворачивает барабан с цифрами от нуля до девяти, а когда регистр переполняется, барабан цепляет другой барабан — и он тоже перещелкивается на следующую цифру. Закончив обход, Вика смотрит на цифру и сверяется с ведомостью регистрации. И так каждый раз.
Спец из Министерства противодействия, который приезжал в летный отряд для инструктажа, увидел у Вики этот кликер, взял его, повертел в руках, понажимал кнопку, потряс возле уха. Устройство спецу понравилось, сказал, похож на киберпса. Как будто охраняет тебя, как наших. Старый, еще советский.
Вика ему тоже понравилась — позвал ее на курсы выходного дня в Нахабино, на министерскую базу. Вика поехала. Думала, будет весело, а их посадили на двое суток в актовый зал, первый день читали лекции с утра до ночи, а на второй заставили разыгрывать сцены с подставными паксами, как будто не паксы, а террористы, и надо понять, кто перед тобой сейчас, пакс или террорист. Учили смотреть в глаза, eye contact. Спец из министерства говорил, кликер помогает фокусировать внимание. Посмотрела в глаза — нажала кнопку. В глаза — кнопку. Работают разные участки мозга, замечаешь больше деталей.
Вика на второй день занятий не надела трусики, думала: заметит спец деталь или не заметит? Ей сначала показалось, что не заметил, но после курсов стал ей писать в инсту, в директ, сердечки присылать, цветочки — заметил. Правильно, он же контрразведчик.
На курсах им говорили: вы теперь не просто бортпроводники, а человеческие датчики, часть системы СОН. Ваша задача — по глазам прочитать пакса и, если что-то покажется странным, подать сигнал командиру.
С тех пор Вика искала в глазах паксов странное. И ее кликер действительно блестел и клацал как киберпес. Вика видела такое: вот кто-то подозрительный, а из-за угла выходит пес — и за ним. Клацает, клацает, человек ускоряет шаг, клацает громче, а если побежать, то пес кинется, и тогда в ту сторону лучше не смотреть.
Вика достает кликер из внешнего кармана чемоданчика и кладет в карман кителя. Если сразу не взять, то, когда народ повалит, времени уже не будет.
Полгода назад авиакомпания урезала расстояние между рядами на пару сантиметров, немного, так сразу и не заметишь, но зато удалось втиснуть три дополнительных ряда, а это плюс двадцать четыре человека. Куча денег, и все за пару сантиметров. Зарплату Вике, правда, не увеличили, только на кнопку кликера ей теперь нажимать на двадцать четыре раза больше и разносить дополнительные двадцать четыре порции еды. Спец из министерства говорил: если что-то показалось странным — подавай сигнал.
Вике кажется очень странным, что работы стало больше, а денег больше не стало.
Пилоты готовятся к взлету. Вика стоит возле входа, рядом с дверью в кокпит.
Бригада уборщиков закончила пылесосить и протирать подлокотники полчаса назад, для Италии это быстро. Правда, из Москвы летели пустыми, треть мест не занята, будний день, середина недели. Самолет оставили чистым. Зато обратно будет битком, как обычно, и все злые. Возвращаться в метрополию никто не любит, домой летят нервные, пьют больше, но не весело, как если в отпуск, а тоскливо: ругаются, скандалят. Спец из министерства говорил: на обратном пути держи нос по ветру. Или ухо востро. Одну из этих поговорок.
Местные сегодня тоже невеселые. Техники, секьюрити на выходе, таможенники — говорят мало, если по местным понятиям, то просто молчат. Обычно чао, белла, чао, белла, а сегодня ни слова. Погода, правда, не задалась — небо серое, дождь — но это же север, Венеция, ранняя весна. Рейс отстой, на земле два часа, из самолета даже не выйдешь, ничего не купишь. Зато завтра — Рим, утром туда, поздно вечером обратно, можно в город, там новый экспресс пустили, если вылететь вовремя и прилететь по расписанию, как раз успеешь на поезд. Битком, конечно, будет, и в поезде не протолкнуться — одни туристы, зато уже тепло, не то что в мартовской метрополии: плюс пятнадцать, солнце. К концу года обещали еще на сантиметр сдвинуть ряды, чтобы еще побольше кресел вставить, хотя куда уже, и зарплату не повышают.
— Начинаем посадку! — хрипит интерком на стене.
Шестеро бортпроводников расходятся по местам, двое у входа, один в бизнесе, двое в экономе и одна в хвосте. Три мальчика, три девочки. Их и на работу берут по квоте, и по экипажам расставляют, чтобы мальчик-девочка. Встают, готовятся. Сейчас начнется. Четыре сотни человек, сумки, коробки, мешки. Двадцать минут на все про все, багаж разложить, людей посадить.
Потом — кликер в руку, и вперед по салону. Считать, смотреть в глаза.
Стоят, ждут.
— Слышь, Вик, — спрашивает через пять минут бортпроводник Миша.
— А где люди-то?
У Миши широкие плечи, узкие бедра и красивый член. Они встречаются с Викой уже полгода, уезжают вместе в город, когда есть окно между прилетом и вылетом, снимают отель, зависают на час или два, потом идут обедать, потом возвращаются в аэропорт. Отношений не скрывают, во время рейса почти не общаются, только если по работе. Завтра в Рим они летят в одном экипаже, как сегодня в Венецию.
В рукаве пусто. Потом они слышат шаги — идет человек. Идет быстро, как будто спешит или как будто стальной киберпес бежит за ним и клацает, как Викин кликер, когда она считает паксов.
Человек появляется из-за поворота рукава. Высокий, красивый, хорошо одетый, небольшой рюкзак на плече. Никаких пакетов и коробок. Молча кивает Вике и Мише, показывает корешок посадочного — бизнес-класс, второй ряд — проходит на свое место. Уже возле кресел оборачивается:
— Виски принесите, пожалуйста.
И садится.
Вика наливает в стеклянный хайбол черный «Джонни Уокер», ставит на поднос, несет. Пакс выпивает залпом, протягивает пустой хайбол Вике.
Вика наклоняет голову, ловит его взгляд, как учили.
Пакс смотрит с вызовом:
— Что?
У него крупные губы, они блестят от виски.
— А, министерство? Тренинг? Eye contact? Вы адресом ошиблись. Другого кого-нибудь проверьте.
Он кивает головой, показывает вокруг себя, как пьяный. Но говорит при этом связно, язык не заплетается.
— Еще принесите.
Вика берет хайбол рукой в белой нитяной перчатке, разворачивается и идет ко входу. В открытую дверь видит двух техников, они стоят в трубе, смотрят в смартфоны.
— Позвони на регистрацию. Что там у них, — говорит Вика Мише.
Миша снимает трубку интеркома, нажимает кнопку на панели.
— Это девятьсот пятнадцатый, на Распределенную. Мы ждем. У вас все в порядке? Может, рейс перенесли? — Он улыбается, потом перестает, губами всасывает улыбку внутрь. — Понял. Хорошо.
Кивает головой, смотрит искоса на Вику, вешает трубку.
— Это все.
— В смысле «все»?
— Больше нет никого. Никто не зарегистрировался на рейс, кроме этого, — Миша дергает подбородком в сторону салона. — Они там сами ничего не понимают. Говорят, кто-то заболел.
— Они там сами заболели.
— Да, так мне и сказали.
— Что тебе сказали?
— Что заболели, поэтому не зарегистрировались. Что, наверное, никто больше не придет. Что город закрывают. Спросишь у пилота?
Миша смотрит на Вику как щенок, снизу вверх. Вике нравится, когда он платит за нее в ресторане, и в постели с ним Вике тоже нравится. Она даже губы для него сделала, только-только опухоль сошла (а зарплату так и не повысили). Вика коротко выдыхает, тянется к интеркому — вызвать капитана.
За секунду до того, как она дотрагивается до кнопки, интерком мигает красным и хрипит:
— Заканчивайте посадку, сейчас полетим.
Вика замирает с вытянутой рукой. Смотрит на Мишу, потом в салон, где сидит красивый хорошо одетый мужчина.
— Двери в положение armed, — тихо говорит Вика. — И виски налей еще.
Чума
Сережа пил второй день — спасался от стресса. Толком еще ничего не началось, ни границы не закрыли, ни авиасообщение не отменили, а стюардессы, по ходу, вообще не в курсе. Но самолет пустой — огромный и пустой — и это похоже на фильм про нашествие инопланетян, когда герой субботним утром едет к морю в кабриолете с открытым верхом, играет радио, и вдруг диджей куда-то пропадает, а вместо него включается густой немодный баритон: «Внимание! Передаем важное правительственное сообщение». И сразу, еще до сообщения, понятно, что все, что не будет уже ни моря, ни субботы, ни воскресенья, и хорошо, если успеешь до дипмиссии добраться.
В Индии у него такое было десять лет назад. Индусы тогда закрыли границы за одно утро, и в стране остались полтора миллиона туристов, в том числе и Сережины три группы. Тогда он попал по глупости — не сбежал сразу — и заплатил за это двумя месяцами карантина в тараканнике на берегу океана. Хрен ли толку с этого океана, если он даже из дома выйти не мог? Его там заперли с этой девкой, Наташей из Сургута, приехала на ретрит или чтото в этом роде: йога, прана, медитация. Дочка у нее еще была. Через месяц, понятное дело, спали с ней, а когда сняли карантин, сбежал из гестхауза, заплатил за такси ее серьгами и обручальным кольцом — ехать надо было, а деньги у него кончились, банки не работали, не мобилу же отдавать. А ей уже, по совести если, обручальное кольцо и не нужно было, зачем ей обручальное кольцо? Два месяца с чужим мужиком — ребята из Сургута такого не поймут, хоть там карантин, хоть что.
В Азию с тех пор Сережа ни ногой, ни сам не ездил, ни возил никого, ну ее к черту, йоги эти, болезни, грязь. Переключился на Европу: совсем другие люди, совсем другие деньги, все четко, а главное — он так думал — безопасно. Безопасно! Никаких карантинов, ничего этого. И вот, привет родителям. Смерть в Венеции. Черт бы их взял с их каналами и старьем. Наверняка же из-за воды, сколько там всего, в этих каналах.
Когда выпивал, помогало. Успокаивался на время, адаптировался к реальности. Потом трезвел, и все сначала. Пустой самолет. Люди в костюмах химзащиты. Пустая лагуна, только подпрыгивают на волнах желто-белые санитарные лодки.
Шестую порцию черного «Джонни Уокера» Сережа расплескал на кардиган Gucci из какой-то там шерсти девственной альпаки, он не помнил, да и что там помнить, коза и коза. Ему повезло, что вообще на рейс попал. Мог и не попасть — это ведь из его отеля забирали человека в тройном пакете, проштампованном знаками Biohazard. Приехали, высадились на набережную перед отелем, в оранжевых комбинезонах, в шлемах-пирамидах. Потом выкатили носилки на задний двор, погрузили в медицинскую лодку и отчалили.
Сережа еще помнил времена, когда в этот отель без галстука не пускали.
Если бы не бутылка красного и не три рюмки граппы поверх, сбежал бы сразу, уже вчера, первым рейсом, после того, как тот мужик на улице перед ним упал и начал хрипеть. Но от граппы развезло, уснул и опомнился только утром, когда посмотрел из окна, а там эти, в оранжевых костюмах. Все понятно, он не тупой, Сережа, ему три раза объяснять не нужно.
Выбраться из города по воде он даже не пробовал. Шоссе почему-то не перекрыли, то ли забыли, а может, решили, что раз остался единственный путь, то его проще контролировать.
Он бросил в отеле чемодан с одеждой — все новое, только что купил в Милане, недели не прошло, пятнадцать тысяч евро на круг вышло. Ушел, не заплатив, себе оставил только рюкзачок Gucci. Девка эта на ресепшене нехорошо посмотрела, когда он выходил с рюкзачком, то ли поняла, что к чему, то ли просто не любит туристов. Сейчас, наверное, разбирает его вещи, думает, повезло.
Он дошел до вокзальной площади, где заканчивались каналы, взял первое попавшееся такси, сел: в аэропорт. Водитель что-то говорил про чуму, про карнавал — Сережа не слушал, сидел, прижимаясь к двери, смотрел в окно, ждал, что сзади замигают полицейские маячки, перегородят дорогу карабинеры, выйдут из машин уже в костюмах химзащиты, и поверх будут ремни с кобурами.
В самолете Сережа открыл ноут, подключился к дорогому аэрофлотовскому вай-фаю. Вставил в уши эйрподы, нашел контакт Марины, ткнул в иконку с трубкой. Марина подключилась сразу — ждала, сидела в черном кружевном у себя дома, на кровати с кованой спинкой. Кровать он ей и подарил, когда у них только начиналось — любил, когда приковывала его к спинке и хлестала трусами по лицу, а потом садилась сверху.
— Так, слушай меня. Продавай все со скидкой. Ставь на все билеты до восьмидесяти. Все туры, все брони, все, что можно продать, сливай к черту.
Начинай с тридцати, потом увеличивай.
Марина наклонилась к камере ноута, наморщила лоб между свежесделанными бровями.
— Что-то случилось? Ты в самолете?
— Случилось, случилось. Скоро узнаешь. Пока не узнала — продавай все. Блогеров своих подключай, раздавай им там что-нибудь, не жалей, времени мало. И этого доходягу Лишнева уволь, сама сделай, пока я в офис не пришел. Дай ему одну зарплату в зубы, пусть идет к чертям. Аренду выводи, офис нам больше не понадобится.
— Сережа? У тебя все в порядке?
— У меня ничего не в порядке, и у тебя ничего не в порядке, посмотри, я в пустом самолете сижу, видишь? Здесь нет никого, они все болеют чем-то и дохнут на улицах, какая-то чума здесь, понимаешь? Чума, погугли, Марина!
Сережа поднимает ноут, чтобы Марине было видно пустой самолет.
На экране ноутбука Марина видит позади Сережи шестерых бортпроводников. Мальчик-девочка, мальчик-девочка, мальчик-девочка. Они стоят и смотрят на него. Двое держатся за руки.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.