Спустя почти 5 лет после проведения контртеррористической операции (КТО) в дагестанском поселке Временный его жители до сих пор не получили компенсации за разрушенные и поврежденные дома. Правозащитный центр «Мемориал» 7 мая попросил уполномоченного по правам человека в России Татьяну Москалькову вмешаться в ситуацию.
В 2014 году в поселке Временный (позже присоединенный к селу Гимры) прошла контртеррористическая операция. По ее итогам силовики сообщили о семи ликвидированных боевиках, найденных арсеналах оружия, взрывчатке, а также бункерах. Именно для их поиска силовики вскрывали в домах полы, ломали стены; некоторые дома были снесены полностью. Когда жители вернулись в свои дома, они пожаловались на пропавшую технику: телевизоры, компьютеры, холодильники.
Юрист «Мемориала» Марина Агальцова рассказала «МБХ медиа», что сбор документов для получения компенсации застопорился на этапе согласования в Минфине — там запросили документы, которые не предусмотрены нормативно-правовыми актами. «Мы согласовали документы с местной администрацией, МВД, правительством Дагестана, российским правительством. Все документы наконец-то дошли до Минфина. Я думала, что Минфин здесь будет как касса, которая все оплатит, потому что у нас есть документы правительства России о том, что нужно оплатить это все. Но Минфин заворачивает эти документы и называет какие-то странные причины для возврата документов. Первая причина — госорганы пропустили трехмесячный срок. Потом они требуют документы, которые вообще не предусмотрены законом: опись повреждения имущества, документы о признании жителей потерпевшими в рамках уголовного дела». Получить эти документы сейчас невозможно, потому что жители получили отказ в возбуждении уголовного дела по поводу пропажи их имущества.
«Мы обратились к Москальковой, отправили адвокатский запрос в Минфин, чтобы они объяснили нам, на чем основываются их требования. Пока мы ждем ответы на эти запросы. Мы надеемся, что Минфин снимет эти требования», — рассказала Агальцова. Теперь «Мемориал» сконцентрируется на получении компенсаций за «правомерный ущерб» — разрушения, которые были необходимы для проведения КТО, поскольку возместить ущерб от краж невозможно без уголовного дела.
Местная жительница Гульнара (имя изменено по просьбе героини) считает, что процесс получения выплат затягивается в том числе потому, что когда жители подавали документы, доказывающие факт их проживания во Временном, Управление по вопросам миграции, которое находится в составе МВД, 2 года удерживало эти документы у себя. «МВД знают, что они там нагадили. Они продолжали нам мстить — не знаю, за что. Мы всем селом не можем нести ответственность за отдельно взятого человека», — рассказала она «МБХ медиа».
«Жалобами занимаются женщины-активистки, чтобы не подставлять мужчин, ведь сейчас можно любого «замарать» в терроризме. В Дагестане говорят: “А, Гимры! У Вас там все ваххабиты!” Но так не бывает, что все. У каждого своя голова на плечах», — говорит Гульнара.
«До сих пор есть дома, которые люди не смогли восстановить, потому что семьи большие, детей кормить надо, работы нет — только сезонные сельхозработы. Некоторым выдали в качестве жилья железные контейнеры, безо всяких удобств, с одним окном, — рассказывает Гульнара. — Я ремонт дома до сих пор тоже не смогла сделать, когда они уходили, то повредили даже водопровод, они, видимо, оставляли краны включенными в квартирах над нами. Не хватает того, что дома было все переломано, так еще и ремонт весь испортился».
Техника у жителей, как говорит Гульнара, пропала даже несмотря на то, что поселок охранялся силовиками. Потом эту технику, по ее словам, продавали в соседних селах.
«Нас всех сейчас гребут под одну гребенку и говорят, что мы все ваххабиты», — жалуется Гульнара. Сама она считает виновниками появления экстремистов в поселке самих силовиков и власти. В том числе бывшего депутата парламента Дагестана Газимагомеда Магомедова, которого называют посредником между спецслужбами и боевиками. «Это он привел боевиков к нам. После его убийства в 2007 году нас начали «бомбить», — говорит она. — Местных боевиков то брали, то отпускали — неоднократно. В кошки-мышки играли сами силовики, чтобы собирать откаты за освобождение. За красивые глаза у нас никого не отпускают».
«Я допускаю что кто-то из местных жителей знал, что в селе скрывались боевики, — говорит Гульнара. — Но нужно учитывать, что они там именно скрывались, и о боевиках знал очень маленький круг. О подпольном образе жизни и не может знать большое количество человек. Да, у нас знают, что какой-то человек, как у нас говорят, ушел в лес — и все. Я реально думала, что они живут в лесах».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.