«Приз зрительских симпатий». Последние выступления защиты по делу Мордасова, Сидорова и Шашмина

Сегодня, 4 октября в Ростовском областном суде объявят приговор по делу Влада Мордасова, Яна Сидорова и Вячеслава Шашмина. Влада и Яна обвинение попросило приговорить к 8,5 годам в колонии общего режима, Вячеслава  — к 3 годам в колонии общего режима. Накануне, 3 октября, сторона защиты выступила в судебных прениях, а обвиняемые в организации массовых беспорядков произнесли последние слова. Как это было  — рассказывает наш корреспондент. 

 

Группа поддержки

Заседание было назначено на 10:30, но люди начали подтягиваться к зданию суда еще за час до начала процесса. К 10 утра несколько десятков человек ждали у металлоискателей, пока приставы на входе досматривали все сумки и рюкзаки. До этого на заседаниях появлялось не больше десяти человек, чаще всего это были одни и те же лица. 

Обычно конфликтующие между собой политические объединения пришли взглянуть на местных политических заключенных, которых в Ростове не так много. Приехали представители Amnesty International, первыми признавшие ростовских ребят узниками совести. Появились и погорельцы с Театрального спуска, за которых парни вступались, и ветераны Афганистана. Дед Яна Сидорова — «афганец», и дело внука сослуживца для них тоже стало личным. Пришли и простые граждане, у которых происходящее вызвало шок.

 —  Я вчера узнала и не смогла остаться в стороне. Это какое-то сумасшествие, не думала, что у нас такое может происходить, — сказала девушка в очереди. 

К началу заседания в зале находилось около ста человек. Попали внутрь не все: из-за огромной очереди многие не успели зайти в зал и остались ждать перерыва в коридоре. 

 

Беспорядков не было

Вячеслав Шашмин выступать отказался, инициативу перехватила его адвокат Ольга Казьмина. Она считает, что вина ее подзащитного не доказана: первые показания он давал под давлением следователя. Его задержали во дворе в 175 метрах от площади Советов, где проходил пикет Сидорова и Мордасова, вреда никому он не причинил. Мало того, с Владом и Яном Вячеслав вообще не был знаком, а просмотр роликов в интернете и нахождение в чатах — не преступление. В финале речи адвокат попросила оправдать Шашмина.

Следующим в свою защиту выступил Влад Мордасов. Позицию обвинения он назвал фривольной и не подкрепленной никакими доказательствами. Он напомнил, что за два года обвинение не нашло ни одного свидетельства его участия в «Артподготовке» (запрещена на территории РФ.  — «МБХ медиа») и связи с экстремизмом. 

 —  Если даже предположить, что были массовые беспорядки, я никому не нанес никакого вреда. Нет ни одного пострадавшего, ни одного предмета, который мы сломали или пытались сломать. Была мирная акция протеста, которая якобы должна была перерасти в массовые беспорядки. Могла ли она в них перерасти, и если да, то когда, остается большим вопросом, — сказал Мордасов.

Влад уверен, что вся позиция обвинения строится на данных предварительного следствия и показаниях сотрудников полиции, которые говорят то, что должны говорить. Когда прокурор запросила срок, она ссылалась в том числе и на показания свидетеля Рустама Курбанова, данные в ходе следствия, а не суда. Сам Курбанов в суде от этих показаний отказался, сославшись на давление, оказанное на него следователем. 

 —  Все время говорят о 15 протестующих на площади. На деле же нас было двое: я и Сидоров. Откуда они взялись? Почему за два года следствие не смогло установить их личности? И кто те 30 сотрудников полиции, которые якобы присутствовали на площади? Почему их не допрашивали в качестве свидетелей? А я вам скажу: потому что не было никаких тридцати полицейских, их было 15. А если их было 15 и нас 15, и силы были равны, то почему мы не оказали никакого сопротивления? — спросил Мордасов.

Отметил Влад и экспертизы, приобщенные к делу. Он возмущен, что эксперты дают правовую оценку, называя чат преступной группой, их с Яном — лидерами, предметы — оружием. Он уверен, что эти заключения — заказ следствия.

 — Одно из основных доказательств в деле — постановочная фотография нас с плакатами. О какой общественной опасности идет речь, если у сотрудников полиции было время на такие снимки? Говорят, я призывал приносить оружие. Но я сказал только приносить сахар и армейские ремни тем, кто хотел нести битое стекло и арматуру. Это безопасные предметы. А если бы я призвал приносить дигидрогена моноксид — опаснейшее вещество, из которого на 80% состоят кислотные дожди и из-за которого гибнут тысячи людей? Ради меня внесли бы новую статью в УК и только через несколько лет разобрались бы, что это просто вода, — сказал в завершение Влад и попросил его оправдать под бурные аплодисменты зала, которые продолжались в течение минуты. В ответ судья прочел присутствующим лекцию о поведении в суде, которая длилась сильно дольше. В случае повторения рукоплесканий судья пригрозил удалять наблюдателей.

Следующими выступили адвокаты Влада – Мариэтта Арутюнян из «Правозащиты открытки» и Юлия Спиридонова.

 —  Я ожидала, что обвинение пойдет на компромисс, как обычно бывает в провальных для них делах,  — сказала Юлия. — Обвиняемых преследуют по политическим причинам. Мордасов — представитель нового поколения, у которого есть свободное мнение, которое хочет влиять на свою жизнь на честных прямых выборах, понимает, что изоляция страны «патриотической» мобилизацией лишает страну будущего.

Спиридонова напомнила суду о презумпции невиновности, которая существует благодаря тысячам невинно загубленных жизней, и о том, что обвинение должно доказывать вину подсудимого, а не подсудимый свою невиновность. Добавила, что в этом процессе никто не увидел доказательств вины подзащитных. Адвокат подчеркнула, что никаких признаков массовых беспорядков в этом деле нет и вспомнила  настоящие массовые беспорядки — расстрел Белого дома в октябре 1993 и беспорядки футбольных фанатов на Манежной площади в 2010, когда гибли люди и уничтожалось имущество. По словам Юлии Спиридоновой, ни один из призывов, обосновывающих или оправдывающих массовые беспорядки, не был написан Владом Мордасовым.

 —  Эксперты приходят к выводам о целях группы по высказываниям других ее участников, игнорируя призывы Мордасова и Сидорова к мирному митингу. В экспертизах вообще не исследованы высказывания Мордасова и Сидорова на предмет их коммуникативной направленности. Требовалась постановка в них вопросов, касающихся привлекаемых к ответственности лиц, — заявила адвокат.

Затем она призвала судью не способствовать созданию нового круга народовольцев и процитировала историка Василия Ключевского: «История – это не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков».

Мариэтта Арутюнян продолжила выступление коллеги и в очередной раз напомнила суду, что обвинение не предоставило суду ни доказательств причастности молодых людей к преступлению, ни доказательств того, что преступление вообще готовилось.

 —  Версия следствия абсолютно абсурдна. Не доказано ни приготовление, ни покушение на массовые беспорядки. Не было никаких предметов, с помощью которых их можно было бы совершить. Нелепа сама версия, что они надеялись устроить беспорядки на месте. Это можно вменить любому участнику мирной акции. Следствие многократно меняло квалификацию обвинения, поскольку было в ней не уверено, — сказала Мариэтта.

Арутюнян сослалась на многочисленные нормы международного права, упомянула, что права на мирные собрания и выражение мнения гарантированы международным законодательством, в том числе Европейской конвенцией, прав человека, а сама Конвенция ограничивает это право только необходимостью, продиктованной существованием самого демократического общества. Для этого ограничения должны быть действительно веские причины. Адвокат привела позицию ЕСПЧ, согласно которой это право настолько важно, что никто не должен подвергаться санкции, даже самой малой, за участие в мирных собраниях.

Мариэтта напомнила и о похожем «московском деле», в котором суд из-за общественного резонанса пошел на изменение приговора Павлу Устинову, и о том, что общественность сильно взволнована происходящим, а Amnesty International и ПЦ «Мемориал» признали ребят политзаключенными.

 —  Власть должна вести диалог с молодежью, которую сама же и воспитала. Вопрос к вам, уважаемые судьи: сохранились ли в России еще основополагающие права человека, такие как право на свободу собраний и высказывания личного мнения? Утвердительный ответ на этот вопрос мы услышим только из оправдательного приговора моему подзащитному, — сказала в заключение адвокат. Она напомнила судьям, что ООН хочет услышать доклад о нарушениях прав человека в России, связанных с ограничением свободы собраний, и это дело может стать одним из разделов доклада.

Вопросы без ответа

Ян Сидоров начал речь с защиты своего соседа по «аквариуму». Он возмутился нарушением его права на защиту, напомнил рассказ Влада о том, как адвокат по назначению Артамонова выходила из кабинета следователя и говорила, что не хочет смотреть, как его бьют. Ян заметил, что первые показания Влада дословно повторяют рапорт Центра «Э», который послужил основанием для заведения дела. Сидоров перечислил свидетелей, которые отказались от показаний, данных на предварительном следствии. Он повторил слова Мордасова о липовых экспертизах, о несуществующих полицейских, об отсутствии любых доказательств, свидетельствующих об их вине.

—  Как можно относить к оружию изъятый у Мордасова ремень? Это лицемерие. Мы собирались организовать массовые беспорядки вдвоем с одним ремнем?! Прошло уже более двух лет, других участников беспорядков никто не нашел. Обвинение, выдвинутое против нас, не доказано, не является справедливым и обоснованным, а срок, запрошенный обвинителем, не соответствует тяжести вменяемого преступления. Надеюсь, суд все взвесит и примет единственное достойное и правильное решение, — сказал Ян. 

Следующим выступал его адвокат Анатолий Папыкин, который вернулся в дело после долгой болезни. Он опровер большинство гипотез обвинения, в частности о связи с «Артподготовкой» и преступном сговоре, назвал результаты обысков нерелевантными. Попросил не учитывать свидетельские показания сотрудников правоохранительных органов.

— Хотел бы привести в пример еще одно похожее по моему мнению дело, о котором вы все слышали — дело журналиста Ивана Голунова. Похоже оно тем, что Голунов привлекал внимание общества к проблемам своими расследованиями, а Мордасов и Сидоров — участием в пикетах. Вместо того, чтобы заниматься проблемами, силовики решили разобраться с молодыми людьми, — резюмировал Папыкин и попросил оправдать своего подзащитного. 

Адвокат «Агоры» Сергей Денисенко, вступивший в дело не так давно, задал обвинению ряд вопросов, на который оно так и не смогло внятно ответить за все время судебного следствия. 

 —  В какой момент Шашмин «вступил в преступный сговор» с Сидоровым? Почему за два года так и не были установлены иные протестующие? Почему они не привлечены к ответственности? Кто такой Глухненко, с доноса которого началось следствие? Это реальный человек? А может, это фейк или программа? Почему он не был допрошен в ходе следствия? — сыпал вопросами Денисенко.

Адвокат также сослался на прекращение дел по «массовым беспорядкам» в Москве и выразил надежду, что такой поворот в «московском деле» поможет ростовской судейской коллегии вынести правильное решение.

Последней выступила адвокат Сидорова по назначению Анастасия Тарасенко, которой так и не удалось выйти из дела. Она отказалась от комментариев, потому что не смогла обсудить позицию с подсудимым, но судья потребовала высказаться по делу. Анастасия попросила оправдать Сидорова.

«У обвинения своя правда, у нас — своя»

Суд перешел к последним словам подсудимых. Первым выступил Вячеслав Шашмин. Он долго говорил об отсутствующих доказательствах, о том, что не собирался ничего совершать, о том, что никому не причинил никакого вреда, об обвинении, которое строится исключительно на предположениях. 

 —  В материалах дела нет доказательств применения насилия. У меня не было никаких предметов, которые могли быть использованы для поджогов. Отсутствует имущество, которое я пытался бы повредить. Я просто не мог совершить того, в чем меня обвиняют. Я ранее не привлекался к ответственности, учусь, меня положительно характеризуют. Прошу меня оправдать, — сказал Вячеслав.

Следующим выступил Влад Мордасов.

 —  Кто знает, чем правда отличается от истины? Правда у всех своя, а истина — одна. У обвинения своя правда, у нас — своя. Но то, что вы все находитесь в этом зале, то, что столько людей поддерживает нас, означает, что истина на нашей стороне. Меня много раз спрашивали, не жалею ли я о том, что вышел 5 ноября на площадь. Сейчас я считаю, что сделал все правильно. Я хотел помочь, а на меня завели уголовное дело. Буду ли я жалеть, если вдруг я его проиграю? Нет. Ведь приз зрительских симпатий я уже выиграл, а он стоит намного дороже, — улыбнулся Влад сквозь стекла «аквариума». 

Завершило судебный процесс, продлившийся три с половиной месяца, последнее слово Яна Сидорова.

 —  Скоро будет два года, как мы находимся в местах лишения свободы. Это были тяжелые два года для нас и наших родных. Счастье, что в нашем обществе есть люди, которые нас поддержали. Мы очень благодарны тем, когда приходил на суды, писал нам письма, освещал дело, поддерживал добрым словом. Хочу поблагодарить наших адвокатов. Перефразирую всем известную фразу – сторона зашиты сделала все, что было должно, а теперь пусть будет то, что будет, — сказал он.

5 ноября 2017 года Сидоров и Мордасов вышли в пикет на площадь Советов, к зданию правительства Ростовской области с плакатами «Верните землю ростовским погорельцам» и «Правительство в отставку», и сразу же были задержаны оперативниками Центра «Э». 

Основанием для возбуждения уголовного дела по статье о массовых беспорядках стал чат в телеграме «Революция 5/11/17 Ростов-на-Дону» — молодые люди были его администраторами. Дата выхода на акцию позволила связать Сидорова и Мордасова с оппозиционным блогером Вячеславом Мальцевым и его группой «Артподготовка», признанной экстремистской в октябре 2017 года. На скамье подсудимых оказался и Вячеслав Шашмин, которого оперативники Центра «Э» задержали в тот же день неподалеку от места проведения пикета.

Ян и Влад почти два года провели в СИЗО, оба заявляли о пытках. Максимальный срок, который им грозит  — 15 лет. Вячеслав Шашмин долгое время провел под домашним арестом, сейчас он находится под подпиской о невыезде. Максимальный срок по его обвинению — шесть лет. Amnesty International и правозащитный центр «Мемориал» признали всех троих политзаключенными.