В элитном Ульяновском гвардейском суворовском военном училище в конце января случилось массовое заражение курсантов эхинококкозом. Оно подтверждено пока у 25 воспитанников. Пятого февраля стало известно, что военный следственный отдел СК по Ульяновскому гарнизону возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 236 УК (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, повлекшее по неосторожности массовое заболевание людей).
Министерство обороны РФ распространяет в СМИ информацию о том, что «никакой угрозы здоровью воспитанников Ульяновского СВУ, у которых были выявлены признаки паразитарного заболевания, а также распространения данного заболевания среди учащихся училища нет». Но родители все равно опасаются, что их бросят с этой бедой на произвол судьбы. Наш корреспондент пообщался с одной из матерей – Еленой Мельниковой. Ее 16-летний сын – курсант седьмой роты. Елена живет в Москве, работает в сфере медицины и находится на постоянной связи и с ребенком, и с родителями других курсантов.
– Елена, вам уже известны результаты обследования вашего сына?
– На данный момент у меня на руках нет никакого заключения, где было бы сказано, что у него что-то выявили. Был только телефонный звонок. Мне сказали: «У вашего сына ничего не обнаружено». Но мне ребенок сказал: «Мам, меня смотрели буквально две минуты». У меня большие сомнения относительно этого обследования, поэтому я собираюсь самостоятельно дообследовать сына. Что можно увидеть на УЗИ за две минуты? Но даже если у него ничего и нет, – а я каждый день молю Бога о том, чтобы он был здоров, – это не повод для того, чтобы сейчас отступать. Очень много детей заражено. Их, конечно, успокоили, что вылечат таблетками. Но мы прекрасно понимаем, что когда через полтора года они выйдут за стены училища, все перекрестятся и забудут о них.
– Как курсанты чувствуют себя сейчас? Какое у них настроение?
– Им тяжело, конечно. У ребят проявляются побочные действия на препарат, который они пьют: и тошнота, и ломота, и подъем температуры. Все антипаразитарные препараты очень токсичны. Но дети есть дети. Они не совсем понимают, что происходит. В медицине они не сильны. Приезжал из Санкт-Петербурга паразитолог Сергей Козлов (Козлов – главный врач-инфекционист Министерства обороны РФ – прим. авт.), убедил, что от таблеток все это закальцинируется, и будут они жить долго и счастливо. Но это неправда. Внутри организма живет паразит. Хорошо, если они убили его этим препаратом, и он закальцинировался. Но все равно это как опухоль. Она внутри и никуда не девается. И неизвестно, чем все это обернется в дальнейшем. У многих ребят кисты есть не только в легких, но и в печени, в селезенке… Естественно, я Козлова как врача, как коллегу понимаю. Любой врач всегда дает надежду. Это правильно с точки зрения профессиональной этики, клятвы Гиппократа. Но надо быть реалистами. Мне через сеть ВКонтакте написала женщина, которая 30 лет страдает эхинококкозом. Она говорит: «Я – инвалид. Я вся изрезана». Болезнь очень серьезная, развивающаяся длительно: от года до 15 лет. Заражение паразитами может проявиться через полгода, через год. Все зависит от иммунитета ребенка. Мы должны быть уверены в том, что нас не бросят, если у кого-то из детей эхинококкоз проявится после того, как он покинет училище.
– Среди однокурсников вашего сына есть те, кто заразился?
– Есть, и много. Каждый день количество заболевших увеличивается, просто об этом умалчивают. Дается информация, что заразилось 27 человек, но это неправда.
– Сейчас говорят, что эхинококкоз подтвержден не у 27, а у 25 курсантов.
– Ну, прекрасно!
– А по вашим данным, сколько воспитанников заболело?
– Больше 30, но это не афишируется. Кстати, после того, как стало известно о массовом заражении, на родителей вышел отец бывшего курсанта нашего училища, выпускника 2018 года, родом из Белгорода. Он написал, что сыну поставили диагноз – доброкачественная опухоль правого легкого. Когда стали делать операцию, никакой опухоли не нашли, но удалили кисту. На военной карьере ребенка, естественно, поставлен крест. А когда у него взяли анализ крови на эхинококкоз, результат оказался положительным. То, что инфекция в училище не один год, – это 100%!
– Как ваш сын реагирует на то, что происходит?
– До выпуска ему осталось полтора года. Но я не знаю, как все это закончится. Ситуация, конечно, страшная. Ребенок просит: «Забери меня отсюда», боится, что будут гнобить. Воспитатели начинают как бы в шутку говорить им: «Вашими родителями, которые возмущаются, ФСБ занимается». Не понимаю, зачем так делать? Наоборот, им сейчас надо поддерживать ребят, потому что детям угробили здоровье.
– Можно ли сказать, что воспитатели таким образом пытаются как-то давить на курсантов?
– Это не давление, нет! Просто проскальзывают подобные фразы, на уровне подколок. Естественно, никто из персонала не хочет, чтобы училище расформировали. Я их понимаю прекрасно. Я не могу какие-то претензии предъявлять к сотрудникам, потому что они тоже в группе риска и обследуются. Питание было единым для всех.
– Жаловались ли курсанты когда-нибудь на то, как их кормили?
– Постоянно! То они там какие-то личинки найдут, то волосы, то проволочки от металлических мочалок, которыми чистят кастрюли. Дети всегда говорили: питание отвратительное! Сын рассказал, что протер салфеткой яблоко, которое дали в столовой, салфетка грязная стала. Дети нам жаловались, а мы, глупые родители, им не верили, думали, что они все придумывают. Я, конечно, себе не прощу, что не слушала сына. Родительский комитет проводил экспертизу столовой, но сотрудники училища были об этом предупреждены заранее. Члены комитета пришли, а там скатерти на столах. Комиссия ушла, как ветром все сдуло. Столы грязные, пахнут плесенью, видимо, от той тряпки, которой их потирают. А ведь суворовское училище – это элита! Судя по разрастаниям кист, дети болели не два и не три месяца. Если мальчик был выпускником в 2018 году, и тогда уже заразился эхинококкозом, значит, это идет давно. Нужно выяснять причину. Кто может быть уверен, что на этом все остановится?
– Была информация, что сегодня, шестого февраля, родители хотят выйти на митинг в Ульяновске?
– Да, действительно. Но так как заявку не подали, и митинг был бы несанкционирован, от этой идеи отказались. У нас и так горе, и не хочется, чтобы кого-то еще и посадили. Но сейчас я думаю, что этот митинг не нужен. Мы не хотим никому ничего доказывать. Мы просим о помощи. Услышьте нас, пожалуйста, как матерей! Это наши дети! Это наше будущее! Мы отдавали туда абсолютно здоровых сыновей, а забираем, получается, инвалидов? Родителей уверяют, даже дают гарантии, что дети поступят учиться дальше, что препарат уничтожит паразита. А какие могут быть гарантии? Их нет. Ребенок поступит в высшее военное, а потом при диспансеризации опять все это обнаружится. Один врач сказал, что теперь вы можете выдохнуть только через десять лет, потому что болезнь может выстрелить в любой момент.
– С матерями, активно выступающими в соцсетях, не проводят профилактические беседы?
– Только родительский комитет пишет нам в группе (речь идет о родительском чате в мессенджере – прим.авт.): «Не поднимайте панику!». А мы все это время живем как во сне. Хотим открыть глаза, проснуться, забыть все как самый страшный кошмар… Знаете, что самое обидное? Что мы на самом деле никому не нужны. Информацию пытаются скрыть, сгладить. Но ведь каждый из них может оказаться в нашем положении. Откуда такая жестокость и черствость? От руководства училища мы не ждем ничего. Они все, что могли, уже сделали. А Министерство обороны просим не бросать нас, если у наших детей в будущем обнаружится такая же проблема. Если это произойдет, нужно будет потратить очень много денег на лечение и реабилитацию, однако не все родители смогут оплатить необходимые медицинские расходы. Вот в чем дело. Если понадобится, я, конечно, продам все ради своего ребенка: и почку, и легкое. Но вопрос в том, где государство? Где та защищенность населения, о которой твердят в СМИ? Мы убиты горем и очень боимся, что нас оставят один на один с этой бедой.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.