Поселок Шиханы Саратовской области прославился на весь мир из-за отравления политика Алексея Навального в Сибири и ранее – Скрипалей в Великобритании. Разрабатывать химическое оружие здесь начинали совместно с немцами, в советские времена тут умирали, создавая «Новичок», а начиная с 90-х, институт и ученые стали не нужны государству.
Немцы в Шиханах
История Шихан как родины советского химического оружия началась в 1925 году. Тогда две недавно воевавшие между собой страны, СССР и Германия, заключили Раппальский договор о сотрудничестве. В среде европейских стран обе державы оказались изгоями. Германия по условиям Версальского договора 1919 года лишилась вооруженных сил, а Советский Союз не жаловали из-за угрозы большевистского распространения.
Одним из главных пунктов соглашения было создание секретного полигона для разработки и испытаний химоружия. Предполагалось, что СССР выделит место и ресурсы, а Германия покроет основную часть расходов. Для конспирации советская сторона якобы планировала заниматься «борьбой с вредителями и применением искусственных удобрений», а немецкая сторона — «использованием сырья».
Для осуществления проекта было создано советско-германское акционерное общество под трогательным кодовым названием «Томка». Как пишет местный краевед Иван Поляков, название отсылает к имени немецкого солдата Тома, взятого в плен русскими в 1914 году. После подписания договора о возвращении военнопленных он вернулся в Германию, а в 1925 году снова приехал в Россию уже в качестве переводчика и коменданта созданного акционерного общества. Все административные вопросы решались «через Томку», и впоследствии так и назвали официальные документы.
Местом расположения химической станции и полигона для испытаний выбрали деревню Шиханы в Саратовской губернии. Штаб-квартирой для немецкой стороны должна была стать усадьба графа Орлова-Денисова. Хозяева были вынуждены покинуть поместье в 1917 году. После этого советская власть организовала там туберкулезный санаторий. Немцы, узнав об этом, в усадьбу не заехали, а построили себе новое здание в десяти километрах от туберкулезного центра. Вокруг штаб-квартиры вырос целый поселок, получивший название Шиханы-1. А графскую усадьбу стали называть Шиханы-2.
Для своего персонала немцы возвели дома повышенной комфортности с фасадом из толстых бревен. Обслуживающий персонал, формировавшийся выходцами из соседних деревень, никогда не видел такого благоустроенного жилья. Трехкомнатные квартиры с высокими потолками, большие трехстворчатые окна, внутри кран с водой, туалет и печи-голландки. Эти бараки и сегодня стоят в центре поселка как напоминание о международном сотрудничестве – их жильцы без шуток гордятся своим комфортабельным жильем.
Возможно, немцы рассчитывали прожить в этих домах еще долго, но в начале 30-х годов у партнеров появились разногласия. Советской стороне показалось, что гости что-то утаивают, скрывают свои наработки. Приняли решение закрыть проект. Перед отъездом немцы привели в порядок все оставляемое имущество: химическую лабораторию, электростанцию, механическую мастерскую, насосную станцию, гаражи и ангары. Немцы вложили в строительство за 1925-1933 годы 700 тысяч золотых марок. Эшелоны с их имуществом покинули Шиханы летом 1933 года.
Секретный НИИ в лесу
Новая веха в химической истории Шихан началась в 1960-м году, когда здесь решили организовать филиал Государственного научно-исследовательского института органической химии и технологии (ГосНИИОХТ).
Выпускников ведущих химических вузов стали направлять в «НИИ на Волге» (по правилам, место распределения нельзя было безнаказанно покинуть в течение трех лет). Куда именно они едут — никто не знал, в документах по распределению было написано: г. Вольск, п/я 702. По воспоминаниям сотрудников ГосНИИОХТ в книге «Шиханы, милые Шиханы», делегированные молодые специалисты по приезде в Вольск удивлялись, что там нет никакого НИИ. Из райцентра они с трудом находили дорогу на Шиханы. Видимо, чтобы окончательно запутать молодых ученых, в Шиханах действовал еще один институт — Центральный научно-исследовательский испытательный институт (ЦНИИИ), курируемый Минобороны.
Рассказывает Галина Городилова, попавшая в Вольский филиал ГосНИИОХТ с момента его образования в 1960-м году: «Мне как экономисту нужно было знать, чем занимается это вновь созданное предприятие. Но никто не мог дать мне на это ясный ответ. Говорили только, что это будет «очень секретный» объект государственной важности по заказу Минобороны. Знали только, что сам объект будет располагаться не в поселке, а где-то в лесу». Первое ощущение, говорит Городилова, было, будто она попала в воинскую часть – служащие ходили в кителях и гимнастерках.
Выражение «уехал в лес» существовало до 1965 года, пока директор филиала однажды не возмутился на собрании коллектива: «Известно ли вам, что в этом так называемом «лесу» уже строят многоэтажные корпуса НИИ, управления и заводских цехов?! Давайте прекратим ездить «в лес» и начнем ездить «на завод»». Именно так, «заводом», многие в Шиханах называют исследовательский институт и сегодня.
Жилые дома, школы, детсады, поликлиники разворачивали в самом поселке. Молодые специалисты в основном оставались довольны предлагаемыми условиями.
Столовая института напоминала ресторан – «с официантами в фартучках, белыми хрустящими скатертями на столах под пальмами, вилками, ложками и ножами (нет, из алюминия!) и меню вкуснейших блюд», вспоминает в книге «Шиханы…» Алевтина Полезина.
В доме культуры располагались сцена с оркестровой ямой, бильярдная, фотостудия и кинотеатр, где показывали новинки раньше, чем в кинотеатрах столицы. Представлять премьеры приезжала сама Любовь Орлова.
С 1973 года работники филиала пользовались высоким уровнем обеспечения товаров по сравнению с другими предприятиями страны – им доставляли то, чего не видел весь Союз. Из доступных гастрономических изысков — творог, колбасы, мясо кусочками с косточкой в упаковке. Из промтоваров – шапки, пальто, редкие в то время мужские куртки. Выплачивалась 13-я зарплата, надбавки и премии.
«Это показатель того, что выпускаемая нами продукция имела для страны большое значение», — отмечают бывшие сотрудники ГосНИИОХТ.
Цена «Новичка»
Создание химического оружия держалось в обстановке абсолютной секретности.
«У тебя есть определенный круг задач. Ты не знаешь, чем занимается коллега за соседним столом, — объясняет «Волга. МБХ-медиа» бывший сотрудник филиала ГОСНИИОХТ Владимир Федосов. — Создание отравляющего вещества под шифром «А» было главной целью института. В его разработке участвовали все понемногу. Было больше десяти лабораторий по разным направлениям. Я попал в «технологию»: вот его «сварят», а мы разрабатывали технологию в большом производстве».
Для сторонних людей, добавляет Федосов, у них была легенда, что они разрабатывают гербициды для сельского хозяйства.
В институте периодически происходили травмы и несчастные случаи (часть из них – из-за непосредственного контакта с отравляющим веществом). Это было такой частью повседневности, что химики шутили в стихах:
Он осторожно жил, с оглядкой,
Мыл руки с мылом пред едой.
Казалось, в этой жизни гладкой
Ему не встретиться с бедой <…>
Не предавался жажде мести,
Родню умеренно любил.
Он прожил бы еще лет двести,
Когда бы плитку заземлил, — писал Сергей Седов, работавший в НИИ.
Владимир Федосов рассказывает, что однажды вернулся с работы домой, сел перед телевизором и понял, что ничего не видит на экране. «Подошел к зеркалу – у меня зрачок точечкой. Это признак поражения ядом. Самочувствие было нормальным. Хотя обуял страх. Я уже подумал: ну, значит судьба такая… Меня отправили в медсанчасть, ввели антидот атропин. Как только выписали, меня на три месяца освободили от работы в лаборатории и командировали в библиотеку – чтобы прийти в психологическое равновесие».
Муж Галины Городиловой работал старшим научным сотрудником в НИИ с 1961 года. Чем конкретно он занимался, она не знала: «Дома сидит за письменным столом, я подойду – он рукой закроет расчеты».
В октябре 1964 года он отправился в очередную командировку в головной офис ГосНИИОХТ в Москве. Оттуда его привезли в гробу. Сообщили, что нарушил технику безопасности в лаборатории. Владиславу Городилову было 28 лет.
«Только после отравления Скрипалей меня осенило, от чего на самом деле он умер, — говорит Городилова. — Тогда всплыло имя Петра Кирпичева – главного разработчика «Новичка». После смерти мужа мне в институте сказали, что Кирпичев продолжит его начинания».
Как предполагает собеседница, ее муж занимался первыми разработками будущего «Новичка». Поскольку на тот момент еще не было антидота, считает она, спасти его не удалось.
Галина Городилова указывает: «Когда все нити привели к моему мужу, я очень испугалась за свою семью. Старалась никуда не влезать. Всю жизнь мы жили в обстановке секретности – страх оставался. Но потом я поняла, что говорить можно».
Оценивая этическую сторону своего вклада в разработку химоружия, 90-летняя собеседница говорит: «Это был не наш выбор, мы выполняли государственное задание. Мы были первой социалистической страной – готовиться к войне в то время было необходимостью».
Выходили на рынок
В 90-е благополучие Шихан резко оборвалось. В 1993 году Россия подписала Конвенцию о запрете химического оружия. Чтобы получить финансирование от участия в международной программе по его уничтожению, на базе филиала создали Государственный институт технологии органического синтеза (ГИТОС). Но в программу институт так и не вошел и денег не получил.
«ГИТОС вот уже пять лет входит в рыночную экономику. С тех пор как у родины отпала надобность в химическом оружии, в институте озадачены поисками необходимого для страны продукта. Но не получается бизнес у государственного института. Лекарства мало кто берет, хотя всем нужно. Из дезинфицирующих средств российскому потребителю милее всего «Туалетный утенок». А острой необходимости в «полицейских» газах пока нет…», — писала в 1998 году газета «Коммерсант».
Бизнес шел так плохо, что за учреждением накопились долги по зарплатам. В 90-е и в 2000-е сотрудники института неоднократно устраивали забастовки и голодовки, требуя выплаты денег. На предприятии отключали воду, отопление и электричество.
Лаборатории и помещения приходили в негодность и разрушались. Как рассказывает житель Шихан, бывший военнослужащий Александр Башкатов, ему, не имевшему отношения к секретному институту, в 2003 году выпал уникальный случай провести на его территории две недели при странных обстоятельствах. Башкатов получил участок под строительство дома, но стройматериалы были не по карману. Тогда начальник режима НИИ (сотрудник ФСБ) разрешил ему разобрать на кирпичи одно из недостроенных пустующих зданий института.
Постаревшие сотрудники института оказались не нужны государству. Галина Городилова вышла на пенсию – а поскольку этой пенсии не хватало на жизнь, стала мыть полы в жилых домах. «У меня был остеохондроз от сидячей работы. Так я стала много двигаться – избавилась от всех болячек», — отмечает собеседница. Один из разработчиков модификаций «Новичка» Владимир Углев пошел торговать на рынок. Другой создатель боевого отравляющего вещества, Олег Ринк, согласно опубликованным данным допроса, самостоятельно синтезировал яд, хранил его в гараже, а потом в ампулах-ручках сбыл его лицам, замешанным в отравлении банкира Ивана Кивелиди. Дело было закрыто, а Олег Ринк ныне стал постоянным гостем ток-шоу на госканалах, заявляющим, что отравление Навального это «провокации Запада».
«Мы не Чернобыль»
Сегодня Шиханы – сонный поселок с гербом сурка на въезде. Здесь проживает около пяти тысяч человек, хотя в 80-х было в 2,5 раза больше. На улицах встречается много пожилых. Люди трудоспособного возраста уехали на заработки либо покинули поселок совсем.
Нынешняя слава Шихан – скорее культурная. В местном доме культуры – плотный график репетиций, есть шесть народных коллективов, состоящих в основном из пожилых. Когда-то эти люди работали либо в НИИ, либо в структурах Минобороны.
Сейчас филиал ГосНИИОХТ занимается уничтожением собственных мощностей и дает около 150 рабочих мест.
В поселке есть всего одно частное промышленное предприятие – «Группа Фокина», где работают бывшие сотрудники института. Оно наладило выпуск средств для уничтожения насекомых и дезинфекции помещений, которые закупают даже из Белоруссии. «Сына замучили тараканы в семейном общежитии в Санкт-Петербурге. Я переслал ему наши мелки — очень эффективно. Но ненадолго – это же общежитие», — рассказывает местный житель Александр Башкатов.
Администрация поселка предлагала предпринимателям запатентовать бренд «Новичок» — например, для бытовой химии. Но идея пока не нашла воодушевление у бизнесменов. Не заладилось также и с развитием внутреннего туризма. В областном комитете по туризму задумывались об организации экстремальных туров по секретной территории. Раньше мешал статус закрытого административно-территориального образования, но с 2019 года, когда президент упразднил ЗАТО, Шиханы пока так и не стали привлекательны для туристов. Только изредка сюда наведываются журналисты.
Недавно со своей съемочной группой приезжала Ксения Собчак. Ее визит переполошил мирную жизнь городка. В сюжете, который она сняла, Вил Мирзаянов, представляющий себя одним из разработчиков «Новичка», заявил о том, что вся местность в Шиханах заражена, и людям опасно здесь находиться. Местные со скепсисом отнеслись к этому. «Вот я до 90 лет дожила, и только сейчас об этом узнала, — улыбаясь, говорит пенсионерка Галина Городилова. — Есть и пить у нас никогда страха не было. И утечек не могло быть». С ней соглашается Владимир Федосов: «Мирзаянов никогда здесь не жил, по долгу службы посещал Шиханы, наверно, раза два. Последние четверть века живет за границей – и дает такую оценку. Мы не Чернобыль! У нас тут леса, из скважин идет чистейшая вода, своя сельхозпродукция без изъянов».
По заявлению главы администрации Андрея Татаринова, в населенном пункте показатели смертности на несколько процентов превосходят средние по региону. Федосов внезапно соглашается: «Скольких научных сотрудников уже нет в живых! Некоторые не дожили и до пятидесяти…»
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.