Экономист и журналист Владимир Севриновский с 2012 года активно изучает Кавказ. Он участвовал в выборах в дагестанском селе, наблюдал за выборами президента в Чечне и видел, как развивался ингушский протест. В интервью «МБХ медиа» он рассказал, как и почему изменился Кавказ за последние годы, чем кавказские протесты отличаются от московских и петербургских и какие правила нужно соблюдать туристам в регионе.
— Каким было ваше первое путешествие на Кавказ, чем оно запомнилось?
— Первая моя поездка была достаточно давно. В 2004 году я сходил на Эльбрус, затем немного пожил на Ставропольском конезаводе. Правда, меня чуть не зарезали, но это был интересный опыт и красивая история. После этого я вернулся на Кавказ через много лет, чтобы заняться им вплотную.
— А почему вы заинтересовались Кавказом?
— Я занимаюсь Россией в целом, не только Кавказом. В 2011 году я понял, что совсем не знаю свою страну, и отправился в путешествие по всем ее субъектам. Затем решил сконцентрироваться на одном регионе, изучить его углубленно. Выбор пал на Кавказ — там хороший климат, превосходная еда, интересные люди. Я не меньше люблю Север, и народы там потрясающие, но много месяцев мерзнуть и глодать сырое мясо физически тяжело. Кроме того, Кавказ был одним из самых оболганных регионов. Мне хотелось исправить ситуацию.
— Как изменился Кавказ со времен ваших первых поездок?
— Вплотную я начал изучать регионы Кавказа лишь в 2012 году. С тех пор существенно снизился уровень терроризма, который и в то время был невысок. Ощутимо развилось местное гражданское общество. Сначала Дагестан, в прошлом году всех удивила Ингушетия. Посмотрим, кто будет следующим. Кроме того, после 2014 года антикавказская истерия в центральной России ушла в прошлое. Мало кто теперь представляет Кавказ как мрачное место, где ходят бородатые горцы и убивают всех подряд. Постепенно побеждает здравое отношение: Кавказ интересен, у него, безусловно, хватает проблем, но его нужно воспринимать нормально.
— Вы наблюдали за выборами на Кавказе. Чем они вам запомнились?
— Лет десять назад выборы во всей России были балаганом, но потом появилось массовое движение избирателей, которое навело порядок. Сейчас выборы в большинстве регионов проходят без особого беспредела. Главные нарушения касаются равного доступа к медиа, а не подсчета голосов. На Кавказе все осталось как раньше: чистый фарс, когда 90 с лишним процентов избирателей якобы приходят на участки и голосуют за кого надо. Поэтому многие реально думали, что кавказцы — какие-то зомби, которые все идут строем голосовать за Путина, включая инвалидов и тяжелобольных.
Раньше я наблюдал в нескольких регионах центральной России. Естественно, мне хотелось попробовать и в Дагестане. Когда в 2016 году мы с горсткой активистов призывали записываться в наблюдатели, на нас смотрели, как на дураков. Говорили, что мы ничего не изменим, ничего не докажем. Тем не менее, случился ужаснейший скандал: на моем участке завысили явку в 10 с лишним раз, все было шито белыми нитками. Коллеги в Махачкале тоже собрали блестящую статистику нарушений. Тогда в Дагестан приехала разбираться Элла Памфилова, которая бросила на встрече с тогдашним главой республики и представителями общественности: «Разве президенту нужно, чтобы какой-то услужливый дурак ему проценты прибавлял?» Для Кавказа это было неожиданностью. На следующих выборах то ли сто, то ли двести дагестанцев записались наблюдателями, движение стало массовым. Эти же люди потом стали заниматься и другими видами гражданского активизма, причем плодотворно.
В Чечне наблюдать в одиночку было рискованно, и я начал искать, к кому бы присоединиться. Все спасовали, кроме Навального, организовавшего свой “десант”. Не могу сказать, что я его фанат, но выбирать не приходилось. К тому же, я понимал, что группе не помешает человек с опытом работы в регионе.
Уже на стадии подготовки возникла куча проблем. Елена Милашина опубликовала в «Новой газете» паническую статью о том, что с нами там сделают что-то ужасное — хотя ее и просили повременить хотя бы до понедельника, когда мы улетим из Грозного. На мой взгляд, она поступила некорректно и подвергла нас опасности. После статьи Явлинский дал задний ход и аннулировал наши направления, его примеру последовали другие кандидаты. Нас спас Александр Расторгуев. Он изначально не планировал выписывать направления. Просто был у Навального во время установочного собрания, увидел, что поездка вот-вот сорвется, и решил помочь. Очень нас выручил и поехал в Чечню с нами. Кстати, там же он встретился с Кириллом Радченко, с которым они впоследствии погибли в ЦАР. Кирилл был одним из наблюдателей.
Я говорил людям, что если они не уверены, лучше наблюдать не в Чечне, а в Дагестане. В итоге, Чечня оказалась безопаснее всего: в Северной Осетии почти всех наблюдателей свинтили и отправили в КПЗ, в Дагестане был мордобой в некоторых местах, а в Чечне было спокойно. Как потом сказал сам Навальный, Кадыров оказался хитрее всех и понял, что лучше всего — не мешать наблюдателям. Пытались беспределить лишь на считанных участках, явно по местной инициативе: в одном какие-то суровые бородачи зажали наблюдателей в угол, а они писали панические сообщения. Туда приехал Расторгуев и навел порядок, оставил этим ребятам запасные батарейки. За помощь нам он поплатился: его выгнали с работы. Но этот человек достоин огромного уважения.
В итоге мы значительно уронили явку в Грозном, хотя нас было всего полсотни человек. А главное — был разрушен миф, что чеченцы все как один голосуют за Путина. По-моему, за него в Чечне на участках с наблюдателями проголосовало меньше процентов избирателей, чем в Москве.
— Через полгода вы снова отправились на Кавказ, но на этот раз в Ингушетию. Как повлияли протесты против «установления границ» на отношения чеченцев и ингушей?
— Я из Кавказа тогда практически и не уезжал, в теплое время года я работаю там практически перманентно. Ингушские протесты — одно из главных событий прошлого года, одновременно трагичное и вдохновляющее. На ровном месте был создан системный конфликт. И в то же время — зародилось гражданское общество, готовое цивилизованно, но серьезно отстаивать свои права. Что касается взаимоотношений соседних народов, абсолютное большинство ингушей, с которыми я говорил, не имеют претензий к чеченцам. У них серьезные вопросы к собственной власти. А вот со стороны Чечни звучали негативные высказывания в адрес ингушей. Были и сочувствующие чеченцы, но высказывались они почти незаметно: это могло быть для них чревато.
— А почему ингуши так сплотились и месяц не покидали площадь перед Народным собранием, и почему они в итоге ушли?
— Месяц они стояли, потому что на Кавказе у каждого народа есть свои чувствительные точки, в которые лучше не бить. Для Ингушетии самый болезненный вопрос — территориальный. Все помнят ситуацию с Пригородным районом, который в 1944 году отошел Северной Осетии. Впоследствии это привело к кровавому конфликту 1992 года, который помнит даже молодежь. Годовщина конфликта выпала на Всемирный конгресс ингушей. Люди прямо с митинга шли к мемориалу, чтобы почтить память. Там была абсолютная преемственность. Худшее, что можно сделать с ингушами — беспардонно оттяпать у них кусок территории. Чаша терпения у людей переполнилась. Они вышли на улицу, это был стихийный порыв. Самые разные слои общества сплотились. На митинге даже помирились представители конфликтующих исламских течений. Авторитетный суфий Ахмед Барахоев извинился перед салафитской молодежью за былые высказывания, и это было поразительным зрелищем. Несмотря на крики «Аллаху Акбар» и суфийские обряды, это был культурный гражданский протест, одновременно массовый и очень дисциплинированный. Оппозиционеры Москвы и Питера такому могут только завидовать.
Дальше руководители протеста сами же прекратили свой митинг, потому что нельзя бесконечно стоять, мучать людей. Борьба перешла в юридическую сферу: был собран Всемирный конгресс ингушей, Конституционный суд Ингушетии аннулировал Соглашение о границе. Сейчас, после поражения в Конституционном суде России, ингуши идут в ЕСПЧ, ведется масштабная работа. Не надо думать, что раз они ушли с площади, все прекратилось и забылось. Евкуров стал “чемпионом” среди губернаторов по падению рейтинга. Юридические эксперты активистов выявили чудовищные случаи коррупции: например, на ряде государственных предприятий числились люди, которые даже не знали о том, что они якобы получали зарплату. Конструктивная оппозиционная деятельность продолжается.
— Сейчас чеченские власти пытаются сделать то же самое с Дагестаном. Получится ли у них, и будут ли протесты?
— Пока что это домыслы, не очень вероятные. Граница с Ингушетией устанавливалась в 1990-е, в условиях хаоса. А граница с Дагестаном обозначена давно, и сильно ее изменить проблематично. Если такое все же случится, поговорим.
— В конце прошлого года в Дагестане отменили аниме-фестиваль и запрещали концерты. С чем это связано? На Кавказе возвращаются к «традиционным ценностям», к фундаментализму?
— Это явление далеко не прошлого года и не имеет ничего общего с фундаментализмом и радикальным исламом. Есть много точек зрения, что можно считать точкой отсчета. Одна из них — приснопамятная чеченская группа «Карфаген» в соцсетях, в которой года три назад позорили девушек. Позже ее прикрыли. В Дагестане в 2016 году планировали провести фестиваль красок Холи — причем уже не в первый раз. Но один чиновник кинул клич в соцсетях. Посыпались угрозы, фестиваль отменили. Потом дошло до комического: в Махачкале должна была выступать уральский ансамбль готической музыки Flos Florum, но кто-то не очень грамотный перепутал готическую музыку с субкультурой готов — и понеслось. Аппетит приходит во время еды, эти люди почувствовали свою безнаказанность и одобрение единомышленников, так что количество запретов растет.
Обратите внимание, кто это поддерживает. Среди публичных инициаторов запретов нет ни одного авторитетного имама, даже радикального. Все идет от светских молодых людей, и авторитеты у них светские. Хабиб Нурмагомедов — боец, дерется в трусах на ринге, а это не то чтобы одобряется Исламом. КВНщик Иразиев, переодевавшийся в женское платье. Естественно, они твердят «мы — защитники традиций и исламских ценностей», но мало кто из них хорошо знает традиции своего народа. На Кавказе столетиями были распространены карнавалы, они сохранились в некоторых горных селениях. Люди веселились покруче, чем на аниме-фестивалях. Я не вижу принципиальной разницы между действиями “моралистов” в Дагестане и где-нибудь на Урале, где срывают концерты группы IС3PEAK. Это — общероссийское явление, когда каждый гопник метит в моралисты и спасители России от разлагающего влияния Запада. Специфика Дагестана — в том, что это усугубляется ограничением прочих возможностей молодежи проявлять инициативу, отстаивать свои права.
— Какие меры безопасности нужно соблюдать туристам на Кавказе?
— Ничего сложного тут нет. Парням я бы категорически советовал не сквернословить. Это может привести к печальным последствиям. Но лучше не материться вообще нигде. В нескольких республиках не приветствуется чересчур открытая одежда. Корейский турист-бэкпэкер без проблем путешествовал по Дагестану в одних шортах, но в Чечне ему за это дали по лицу. Не больно, но оскорбительно.
Девушкам советую придерживаться двух правил. Ни в коем случае не выпивать с мужчинами, если вы в них не уверены на сто процентов. Большая часть известных мне печальных случаев начинались именно с этого. Также на Кавказе девушкам лучше не курить публично. Это считается неприличным. Может, люди из вежливости не подадут виду, но ничего хорошего не подумают. В крайнем случае, если вы в гостях, попросите разрешения покурить у хозяев дома. Если едете в консервативное селение, лучше одеться скромно. Но без экстремизма: паранджу надевать не стоит.
— Куда нужно отправиться в первую очередь?
— Если у вас есть один день, я бы советовал съездить в южную Ингушетию. Она маленькая, но в ней все сконцентрировано: башни, природа, замечательные люди. Есть хотя бы неделя — отправляйтесь в Дагестан, по аулам мастеров. В некоторых селах построены хорошие гостиницы, и можно, например, остановиться в Гунибе и выезжать в близлежащие селения. Там привыкли к туристам. Впрочем, и где не привыкли, все равно встретят хорошо. Если у вас дней десять, можно проехать из Дербента во Владикавказ. Посмотрите и Дагестан, и Чечню, заехав в Грозный, а потом через южную Ингушетию доберетесь до Северной Осетии.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.